Каникулы юной ведьмы
Шрифт:
Так что после завтрака, который, к слову сказать, накрыли там же, где праздновали вчера наш приезд, я побыстрее решила смыться, чтобы найти Лизу, пока мне не придумали какое-нибудь глупое занятие.
Выскочив за ворота, я в растерянности остановилась. Где мне найти Лизкин дом? Но, по счастью, на завалинке у соседней избы на бревнах сидел дед Кузя и что-то мастерил. Я направилась к нему. Он заметил мое приближение, но головы не поднял. Присев рядом, я стала наблюдать, как он осторожно обстругивал топором узловатый корешок.
И вдруг из-под острого лезвия, отсекавшего все лишнее, стал проявляться чертик. Это было так здорово! В стороны отлетали толстые и тонкие щепки, и вот уже появилась голова с рожками. А вот и весь черт, с копытцами и хвостом, устроился на ладони деда Кузи. Такой смешной и чем-то неуловимо похожий на своего создателя.
— Ну вы даете! Прямо как папа Карло! — восхитилась я.
— Это который деревяшку оживил? — пробурчал дед. — Дак и мы с усами.
Он стал что-то шептать, затем подышал на чертика и протянул его мне. И, на что угодно могу поспорить, это чудо вдруг помахало мне рукой. Я зажмурилась, а когда открыла глаза, чертик вновь был неподвижным.
— Иди вон в тот дом с зелеными воротами. Там Лизка живет. А то уж забыла, поди, за чем пришла? — дед помолчал, а потом протянул мне чертика. — На! Возьми, коли понравился.
Я осторожно положила игрушку в свой любимый рюкзачок и, не забыв поблагодарить (вежливость — моя отличительная черта), пошла за Лизой. По пути я пыталась понять: привиделось мне, что чертик пошевелился, или нет, хотя сам он, весь такой деревянненький, был вполне реальным.
Лизка стояла на крыльце и кивала, как китайский болванчик, в ответ на то, что говорит ей мама. Я подошла поближе и поздоровалась. Чуть позже мне стало ясно, что мой папа привез какие-то лекарства для лесника Николая, и Лизу как раз снаряжали в путь. Естественно, я увязалась с ней. В жизни не видела настоящей заимки с живым лесником!
Вначале все было хорошо. Золотистые стволы сосен изредка перемежались березовыми рощицами, солнце, тепло, даже комары почти не донимали. Тропка вилась меж стволов деревьев, пересекала многочисленные ручейки, ныряла во впадины и поднималась на взгорки. Мы с Лизой шли и болтали о том о сем. А потом она вдруг, в ответ на мой рассказ, сказала, что я врунья. Хотя я действительно сама видела по телевизору, как козы лазают по деревьям. Короче, мы поссорились. А еще она стала утверждать, будто я одна в этом лесу заблужусь. Хм… Будто я с папой ни разу за грибами не ходила. А у нас на даче тоже настоящий лес. Только, может, не такой красивый.
Мы было остановились, а потом Лизка недовольно топнула ногой:
— Ну ты идешь или нет?
Я не люблю, когда так со мной разговаривают, и, конечно, сказала, что нет. Вот так я и осталась одна. Лизка скоро скрылась за поворотом, а я села на пенек и стала думать, что же мне делать: идти позади Лизки, потихоньку, чтобы все же посмотреть на заимку, или вернуться в деревню.
Лизка не вернулась, чтобы помириться, и я двинула обратно. В одном месте, я хорошо это помнила, тропка делала большой крюк, так почему бы его и не срезать? И я тут же стала первооткрывателем, пробирающимся в джунглях Африки.
Хотя делать этого не следовало. Пока я воевала с дикими обезьянами, залитый солнечным светом сосновый бор незаметно сменился глухим ельником. Серые стволы с иссохшими сучьями, до макушек поросшие голубоватым мхом, обступили меня. Вокруг все замерло. Только молчаливые мураши из окрестных муравейников спешили по своим делам да пауки сидели на своих паутинах, поблескивавших то тут то там. Мне показалось, что кто-то наблюдает за мной, но обернувшись, никого не увидела.
Вот это влипла, что называется! В первый же день заблудилась в лесу. Когда меня найдут, ну и попадет же мне от папы. А потом в голове зародилась мысль, не понравившаяся мне гораздо больше первой: а если не найдут? Я стала вспоминать все, чему нас учили по ОБЖ в школе, но оказалось, что ничего путного в памяти не всплыло, кроме одного: если вы потерялись, то оставайтесь на этом же месте и кричите о помощи. Но, во-первых, мне это место совершенно не нравилось, здесь даже посидеть негде; а во-вторых, я долго кричать не могу: сразу садится голос. Поэтому я решила пойти обратно, чтобы выйти на тропку туда, где мы расстались с Лизой.
И, естественно, эта затея провалилась. Хоть я и твердила себе, что найду тропинку, но уже успела два раза прореветься, разбить коленку, а лес вокруг лишь становился все гуще и гуще. И самое неприятное, что начинало смеркаться. В очередной раз упав, я не стала подниматься, но только приготовилась немножко поплакать, как услышала чье-то хныканье. Кто-то неподалеку тоже то ли поскуливал, то ли всхлипывал. Не понять. Неужели еще кто-то заблудился? Пусть даже не человек, а хотя бы собака. Все равно, собака — друг человека, а мне сейчас очень нужен настоящий друг, а не такой, как Лизка. Я поднялась на ноги и пошла на звуки.
По мере приближения стало понятней, что звуки доносятся как бы из-под земли. И вскоре стал заметен темный провал. Когда я подошла вплотную к краю, мне стало не по себе, поскольку яма оказалась очень странной. Я сразу представила себе, что это великан ткнул пальцем и пошел дальше. Только палец его был в два моих роста. А на дне ямы копошилось что-то маленькое. Оно сразу затихло, заметив меня. Ну точно, щенок упал в эту дыру и не может выбраться.
— Сейчас, маленький, я тебя вытащу, — постаралась я его успокоить и стала придумывать, что сделать. Тут я вспомнила, как мы на даче вылезали из ямы. А вскоре нашлась и подходящая упавшая сосенка. Обломанная так, как было нужно: не слишком толстая, сухая, с крепкими ветками. Конечно, пришлось повозиться, чтобы дотащить ее до ямы. И парадно-гуляльное платье, сшитое мамой перед поездкой, оказалось порванным в двух местах, но ради спасения живого существа настоящий спасатель пожертвует всем, даже сыром (ой, опять меня заносит).
Наконец бревно оказалось рядом с ямой, и я стала аккуратно спускать его вниз. Но рваный край платья незаметно зацепился за сук и, когда ствол стал заваливаться, то потянул и меня. Я не успела испугаться, как оказалась внизу. Отфыркиваясь и отплевываясь, я вскочила и поняла, что упала очень удачно. Ничего не сломано, правда, опять разболелась коленка. Настала пора спасать пленника земли. Ой, мамочки! Это оказался не щенок, а медвежонок, опять захныкавший при моем появлении. Совсем-совсем маленький.
— А где же твоя мама? — пожалела я малыша и стала примеряться к подъему наверх. Медвежонка я на всякий случай положила в рюкзачок, а чертика пересадила за пазуху, так что он теперь торчал у меня под подбородком. Сосну я выбрала удачную, было за что цепляться, и скоро мои глаза поровнялись с поверхностью. И вот тут я поняла, что теперь пора заплакать по-настоящему. У края ямы нас поджидала мама малыша. Она стояла на четырех лапах, и ее пасть была совсем рядом. Медведица заревела, и мне стало совсем дурно. Я чуть не свалилась обратно, и только мысль, что могу придавить в падении малыша, помогла удержаться на ногах.