Канкан на поминках
Шрифт:
Я кинулась к шкафу. Все-таки мой начальник – идиот, ну как можно болеть на здоровье?
Адрес Репниной – Аргуновская улица, дом 6, квартира 15, сказанный вскользь Славкой Рожковым, – врезался мне в память, наверное, на всю жизнь. Домишко, где проживала убитая, оказался так себе, пятиэтажка, но кирпичная. Правда, от блочных собратьев здание практически не отличалось. Я влезла наверх и, отметив, что на простой деревянной двери нет бумажки с печатью, позвонила. Внутри квартиры послышались быстрые шаги, и перед моими глазами предстала худенькая женщина в
– Вам кого?
– Я по объявлению, – ответила я, – уж извините, без звонка, рядом живу, вот и решила прийти.
– По какому объявлению? – удивилась хозяйка, вытирая руки о грязные брюки.
– О продаже квартиры.
– И где вы его прочитали?
– В газете «Из рук в руки», сегодня увидела. – Я принялась достоверно врать, наблюдая, как у тетки медленно расширяются зрачки. – Меня уж очень данный вариант интересует, поэтому и поторопилась, чтобы первой прибежать. Сама тут проживаю, в соседнем здании, а теперь сына отселить решила. И цену вы приемлемую объявили – двадцать тысяч. У меня как раз столько. Вы же небось торопитесь? Там написано: «Продаю срочно». Можно на квартиру взглянуть?
– Ах, гнида! – обмерла хозяйка.
Я оскорбилась:
– Вы мне? Ну, ничего себе выраженьице! За такое и схлопотать можно!
– Ой, простите, – затарахтела хозяйка, – конечно же, я не вас имела в виду, а Тоньку или Гальку, уж не знаю, которая из них объявление дала. Только прав у них никаких на жилплощадь нет, мне все принадлежит.
– Что-то я не пойму, о чем речь!
– Да входите, – велела тетка и втянула меня внутрь. Прихожей не было. Буквально пятьдесят сантиметров отделяло входную дверь от комнаты. – Проходите, – хозяйка подтолкнула меня к стулу, – уж извините, беспорядок тут. Вещи разбираю, а заодно окно крашу, совсем сгнило, скоро вывалится. Сонька-покойница ленивая была, прости господи. В ванной кафель попадал, на кухне линолеум зацвел, и в сортире потолок сыплется. Горе, а не квартира, сюда бог знает сколько средств вложить надо, чтобы до ума довести.
– Ничего, ничего, – быстренько сказала я, – были бы стены, у меня сын рукастый и невестка прилежная, вмиг гнездышко обустроят.
– Да не продается ничего! – в сердцах закричала баба.
– А объявление?
– Вот сволочи! Вот гады! Ну, я им покажу, – вскипела хозяйка, – за моей спиной орудуют! Между прочим, еще в права наследства не вошли, а уже распоряжаются. Моя квартира, моя, Веры Салтыковой, а не ихняя, потому как они Соньке не родные. Да и потом, вы не захотите здесь жить.
– Почему?
– Тут человека убили.
– Где? – отшатнулась я, изображая ужас.
– Вот прямехонько на этом месте, где сейчас сидите, она и лежала.
– Ужас, ужас, – забормотала я, – а кого убили? За что? Из-за денег?
Вера прищурилась.
– Не-а, любовь такая вышла у Соньки, смертельная, я ей еще когда говорила: твой ментяра – зверь. А она: «Много ты понимаешь, я из
– Знаете, – лучезарно улыбнулась я, – вещи выбрасывать так тяжело, вы, наверное, устали, проголодались. Сейчас я сгоняю домой, притащу жрачку, и бутылочка есть.
– Водки не пью, – отрезала Вера, но глаза у нее заблестели.
– И я горькую не употребляю, дамское в холодильнике стоит, красненькое, сладкое… Ну так как, а? Помянем несчастную, поболтаем.
– Гони, – велела Вера, – и то правда, отдохнуть пора, с раннего утра возилась, без роздыха, прямо спину свело. Дуй к себе, пока я картошечку сварю.
Я выскочила на улицу и понеслась в ближайший магазин. Очень хорошо, что Вера Салтыкова любит выпить, и очень плохо другое: я-то алкоголь совершенно не переношу, просто на дух не перевариваю. А придется пить вместе с теткой, чтобы у той развязался язык. У прилавка маячили две личности неопределенного возраста с опухшими лицами.
– Слышь, дочка, – прохрипела одна непонятного пола, – дай денег на хлеб.
– Нету, – отрезала я.
– Нету на батончик, отсыпь на водочку, – жалобно просипело второе существо.
Меня всегда привлекают люди, говорящие правду, потому второму бомжу я протянула рубль. Купив две бутылки крепленого вина, я аккуратно открыла одну и стала выливать содержимое на клумбу возле супермаркета.
– Эй, погодь, – закричал один из алкоголиков и кинулся ко мне, – что делаешь-то?
– Вино выплескиваю, бутылка пустая нужна.
– Дай выпью.
– Только не из горлышка, неси стакан.
– Не вопрос, – обрадовался парень и протянул грязную литровую банку, – сюда лей.
Я наполнила сосуд и потом, купив в бакалейном отделе пакет вишневого сока, перелила его в освобожденную емкость. Вышло здорово, даже вблизи было невозможно заметить разницу. Прихватив еще колбасы, банку зеленого горошка, грамм триста сыра и пачку масла, я вернулась к Вере.
– Вот, что было.
– А и здорово, – обрадовалась Салтыкова, – картошечка поспела, колбаска какая? «Докторская»? Отлично, жирную я не люблю.
– Я тоже.
Обрадовавшись схожести вкусов, мы сели за стол. Я всплеснула руками:
– А хлеб?
– Ща порежу, – пообещала Вера и отвернулась к кухонному шкафчику.
Я быстренько налила ей портвейна, а себе вишневого сока и предложила:
– Давай, не чокаясь, за упокой.
Вера мирно опрокинула стакан. Я тоже не подкачала и разделалась с соком. Честно сказать, я больше люблю томатный, но вишневый все же лучше, чем портвейн.
Мы положили на тарелки картошку, и тут зазвонил телефон. Вера пошла в комнату, я быстренько повторила операцию по розливу. После второй дозы у хозяйки покраснели щеки. Потом она очень удачно захотела выйти в туалет и по возвращении получила третий стакан. Одним словом, через полчаса дама оперлась локтями о стол и слегка заплетающимся языком спросила: