Канкан на поминках
Шрифт:
– Я на месте заплачу, сколько?
– Пятьдесят рублей.
– Много как! Столько у меня нет!
– А сколько есть?
– Сорок.
– Ладно, давай.
Я протянула служителю закона четыре десятки. Тот молча сунул их в крагу и двинулся на дорогу.
– Эй, – возмутилась я, – а квитанцию?
– Чего? – обернулся милиционер.
– Выпишите квитанцию, я же заплатила штраф!
Мент уставился на меня маленькими заплывшими глазками, торчащими на его красной роже, словно жареные тараканы, случайно попавшие в булку.
– Квитанцию? Так я не сберкасса! Это там тебе ее выдадут.
О, какой хитрый! Получается, я просто отдаю этому
– А ну отдавай мои деньги или выписывай штраф!!!
Ментяра выругался, швырнул мне скомканные бумажки и принялся корябать ручкой по бумаге. Я терпеливо ждала, пока он закончит процесс сложного взаимодействия с пишущим предметом.
– Еще пожалеешь, – пообещал постовой.
Я плюхнулась на сиденье и тут же почувствовала, как насквозь промокшая футболка прилипла к спине, а зеркало отразило дивную прическу. Честно говоря, наша кошка Пингва после банных процедур выглядит куда более привлекательно!
Задыхаясь от негодования, я покатила вперед и буквально через сто метров увидела вожделенную вывеску «Сбербанк».
Я патологически законопослушна, перехожу улицу только на зеленый свет, тщательно соблюдаю правила, вовремя плачу за квартиру и сразу же бегу в сберкассу, получив счет за телефонный разговор. Бумажка со словами «Просьба оплатить до…» нервирует меня ужасно, и беспечность Катерины, преспокойненько складывающей подобные «листовки» в ящик, меня даже раздражает.
Поэтому, схватив извещение о штрафе, я мигом кинулась его оплачивать.
В такую ситуацию я попала первый раз, и пришлось спросить у пожилой женщины в окошке:
– Штраф как платить?
– На столе образец, вот квитанция, – буркнула дама, не поднимая головы, – заполняйте – и в окно «Коммунальные услуги».
Я поискала глазами стол и увидела его у окна. На одном из стульев сидел мужик, возле которого валялась горка скомканных листочков. Я подошла к нему и попросила:
– Подвиньтесь, пожалуйста, мне тоже надо штраф заплатить.
– Не пошла бы ты на… – рявкнул мужик и смял еще один бланк.
Я тяжело вздохнула. Воспитание соотечественников оставляет желать лучшего. И вообще, если он такой идиот, что не может заполнить квитанцию, то при чем тут интеллигентная женщина, вежливо попросившая подвинуться?
Кое-как, одним глазом заглядывая в образец, я принялась оформлять банковский документ. Так, наименование получателя платежа, это просто, департамент финансов, дальше, ИНН получателя платежа… Я уставилась на невероятное число 402800001765, но делать нечего. Прикусив от напряжения кончик языка, я переписала цифры и посмотрела на следующую строчку. Номер счета получателя платежа. Ох, и ни фига себе! 77101810000891700006! Кое-как я справилась и с этой задачей. Дальше пошло чуть легче: наименование банка и банковские реквизиты – МБАК СБРФ. Буквы всегда нравились мне больше цифр, поэтому я легко перенесла их на свой бланк. Но дальше начался кошмар. К/с 420008100819999433333, Бк 777778889000999… Пересчитывая цифры, я почувствовала, что медленно начинаю закипать. Они что, специально подобные числа выдумали? Но дело медленно двигалось к концу. Так, доп. код 248050009 и БИК… Бик? При чем тут шариковая ручка? Ура, мучения кончились, далее следовала дата и сумма платежа – девять рублей восемь копеек…
Утерев пот, я подскочила
– Я не могу принять этот платеж!
– Почему, – прошипела я, словно разбуженная зимой змея, – это по какому поводу отказ?
– Нужно заполнять обе части – извещение и квитанцию.
– Но ведь вторая часть останется у меня!
– Правильно, потом бог знает что накарябаете…
– Но…
– Таковы правила!
Последняя фраза заставила меня послушаться. Потратив двадцать минут, я завершила операцию, но служащая вновь отказалась принять бланк.
– Не могу принять такой платеж.
– Отчего на этот раз? – начала я новый раунд переговоров.
– Неверно указан номер счета получателя платежа!
– Я списывала с образца!
– Там не девять нулей, а десять, и последняя цифра 6.
– И ты заставила меня заполнять вторую часть, не сказав про счет?
– Я сразу не заметила, – пожала плечами девчонка, – переписывайте!
– А нельзя сверху пририсовать лишний нолик и переправить восемь на шесть?
– Вы что, дама? – Девушка чуть не выронила жвачку на стол. – Это финансовый документ, а не записка на холодильнике, серьезная вещь, доход государственной казны, переписывайте!
Скрежеща зубами, я вновь начала выводить бесконечные семерки и девятки. Но раздражение – плохой помощник, и когда я приволокла квитанцию к окну, выяснилось, что неверно указала таинственный БИК. Затем напортачила с неким ИНН получателя платежа, потом перепутала буквы Ф и Х… Одним словом, примерно через час-полтора, сидя над грудой разорванной бумаги, я горько пожалела о своей жадности. Уж лучше бы отдала мерзкому менту сорок рублей!
– Простите, – тронул меня за плечо мужик, тот самый, которого я просила подвинуться, – простите…
Меня воспитывали очень интеллигентные люди, папа – академик, мама – певица. Наверное, они знали бранные слова, но в нашем доме их никогда не употребляли. Самое большое, на что был способен отец, впадая в гнев, это, сильно покраснев, выкрикнуть:
– Ну какой гад!
Оказавшись в школе, я была предельно изумлена, узнав, что слово «гад», употребляемое папой в качестве страшного ругательства, на самом деле литературное, в зоологии даже существует целый раздел – гады.
Поэтому, став взрослой, я никогда не употребляю бранных слов, но, с другой стороны, и не осуждаю тех, кто это делает. И это опять же результат папиного влияния. Однажды отец, который хоть и был очень крупным ученым-ракетчиком, носил на плечах генеральские погоны, взял меня 7 ноября на Красную площадь, на парад. Когда мимо трибуны стройными рядами поехали специальные тягачи, на которых покоились страшные, толстые ракеты, стоявший рядом с папой красноносый военный, регулярно прихлебывавший коньяк из фляжки, толкнул отца локтем и прогремел:
– Ну, Андрюха… здорово наши… идут!
– Красиво смотрятся, – как ни в чем не бывало ответил папа.
Мне было 14 лет, и я возмутилась, правда, шепотом, вплотную придвинув губы к папиному уху:
– Зачем он так ругается!
Так же тихо папуля ответил:
– Он не ругается, Рыжик, он так разговаривает и не умеет иначе. Ну, беседуют же одни люди на французском, другие на немецком, а Иван Михайлович изъясняется матом! Считай, что он иностранец. – Все сразу стало на свои места, и с тех пор я никогда не сержусь на людей, употребляющих русский подзаборный, просто считаю их иностранцами. Но сама практически никогда не ругаюсь!