«Кантокуэн» — «Барбаросса» по-японски. Почему Япония не напала на СССР
Шрифт:
Тов. Сталин подходит к карте и, указывая на Приморье и его выходы в океан, говорит: Япония держит в руках все выходы Советского Приморья в океан — пролив Курильский у Южного мыса Камчатки, пролив Лаперуза к югу от Сахалина, пролив Цусимский у Кореи. Теперь вы хотите взять Северный Сахалин и вовсе закупорить Советский Союз. Вы что, говорит тов. Сталин, улыбаясь, хотите нас задушить? Какая же это дружба?
Мацуока говорит, что это было бы нужно для создания нового порядка в Азии. Кроме того, говорит Мацуока, Япония не возражает против того, чтобы СССР вышел через Индию к теплому морю. В Индии, добавляет Мацуока, имеются индусы, которыми Япония может руководить, чтобы они не мешали этому. В заключение Мацуока говорит, указывая по карте на СССР, что ему непонятно, почему СССР,
Тов. Сталин спрашивает: а зачем вам нужны холодные районы Сахалина?
Мацуока отвечает, что это создаст спокойствие в этом районе, а кроме того, Япония согласна на выход СССР к теплому морю.
Тов. Сталин отвечает, что это дает спокойствие Японии, а СССР придется вести войну здесь (указывает на Индию). Это не годится.
Далее Мацуока, указывая на район южных морей и Индонезии, говорит, что если СССР что-либо нужно в этом районе, то Япония может доставить СССР каучук и другие продукты. Мацуока говорит, что Япония хочет помогать СССР, а не мешать.
Тов. Сталин отвечает, что взять Северный Сахалин — значит мешать Советскому Союзу жить».
Вопрос о восстановлении территориальных прав СССР на Дальнем Востоке между лидерами «большой тройки» обсуждался во время Тегеранской конференции. Причем инициативу такой постановки вопроса проявили западные союзники, в частности, Черчилль начал с того, «чтобы советский флот плавал свободно во всех морях и океанах». Отвечая на вопрос Сталина, что может быть сделано для России на Дальнем Востоке, Рузвельт предложил превратить, например, Дайрен в свободный порт. Сталин, заметив, что СССР фактически заперт японцами на Дальнем Востоке, отвечал, что «Порт-Артур больше подходит в качестве военно-морской базы». Как бы подводя итог предварительному обсуждению этого вопроса, Черчилль заявил, что «совершенно очевидным является тот факт, что Россия должна иметь выход в теплые моря». При этом, помня, что в результате поражения в японско-русской войне 1904–1905 гг. Россия лишилась части своей территории на Дальнем Востоке, он особо отметил, что «управление миром должно быть сосредоточено в руках наций, которые полностью удовлетворены и не имеют никаких претензий».
Во время беседы зашел разговор об отношении Сталина к Каирской декларации США, Великобритании и Китая, в которой, в частности, отмечалось, что Япония должна быть лишена всех захваченных и оккупированных территорий. Советский руководитель заявил, что «русские, конечно, могли бы к этому коммюнике кое-что добавить, но после того, как они станут активно участвовать в военных действиях на Дальнем Востоке».
Как отмечалось выше, окончательно политические условия участия Советского Союза в войне против Японии были сформулированы и закреплены на Ялтинской конференции глав правительств СССР, США и Великобритании.
Готовясь к конференции, 14 декабря 1944 г. посол США в Москве Гарриман на встрече со Сталиным сообщил, что президент просил его поставить перед маршалом Сталиным политические вопросы, относящиеся к Дальнему Востоку. Так как во время этой встречи условия вступления СССР в войну были изложены Сталиным наиболее полно и именно они легли в основу переговоров в Ялте по дальневосточному вопросу, приведем подробнее содержание беседы:
«…Гарриман заявляет, что президент просил его поставить перед маршалом Сталиным политические вопросы, относящиеся к Дальнему Востоку, о чем маршал Сталин говорил ему, Гарриману, в октябре. Так как намеченная на ноябрь встреча маршала Сталина с президентом не состоялась, он, Гарриман, уполномочен президентом обсудить эти вопросы с маршалом Сталиным сейчас или позднее, когда будет удобно маршалу Сталину.
Сталин говорит, что он готов изложить Гарриману пожелания Советского Союза. Советский Союз хотел бы получить Южный Сахалин, т. е. вернуть то, что было передано Японии по Портсмутскому договору, а также получить Курильские острова. Кроме того, в Тегеране президент по собственной инициативе поднял вопрос о предоставлении Советскому Союзу выхода
Гарриман говорит, что ему кажется, что президент в Тегеране имел в виду интернационализацию Дайрена и Порт-Артура, так как это более соответствовало бы современным идеям. Однако он, Гарриман, не помнит этого точно.
Сталин отвечает, что этот вопрос может быть обсужден.
Гарриман заявляет, что он передаст президенту высказанные маршалом Сталиным пожелания».
Стремление Сталина вернуть СССР ранее принадлежавшие России дальневосточные территории не было продиктовано намерением получить их в виде «платы» за участие в войне с Японией. Советское правительство никогда не отказывалось от этих земель, считая их российскими по праву первооткрытия и освоения. Сталин считал, что рано или поздно эти территории должны быть возвращены и включены в состав СССР. В связи с этим весьма характерен эпизод, приведенный известным советским писателем Константином Симоновым. Он писал: «Когда в конце 30-х гг. было принято решение о строительстве океанского военно-морского флота на Дальнем Востоке, первый заместитель наркома Военно-морского флота СССР И.С. Исаков выразил Сталину свое недоумение по поводу этого решения правительства, считая его бессмысленным, так как Япония, владея южной частью острова Сахалин, блокирует все выходы этого флота в океан. Сталин спокойно заметил: "Подождите, будет вам и Южный Сахалин"».
Выдвинутые Сталиным предложения рассматривались американскими специалистами из госдепартамента. Не желая признавать права России на Южный Сахалин и Курильские острова, чиновники госдепартамента разработали для президента материалы, в которых предлагалось передать после войны эти территории под международную опеку. Однако Рузвельт не проявил интереса к этому предложению. Он отмахнулся, заметив, чтобы к нему «не приставали с пустяками». Рузвельт выдвинутые Сталиным условия отнюдь не считал чрезмерными. Известно высказывание американского президента о том, что ему «представляется резонным предложение со стороны советского союзника». «Русские, — заявил Рузвельт, — хотят вернуть то, что у них было отторгнуто».
Направляясь в Ялту, Сталин еще не знал, как отреагирует Рузвельт на выдвинутые советской стороной условия вступления СССР в войну с Японией, в частности по вопросам, затрагивавшим интересы Китая. Можно сказать, от того, какую позицию займут союзники по дальневосточным проблемам, во многом зависел политический климат на заседаниях конференции. Это понимал и Рузвельт. Стремясь не раздражать советского лидера мелкими вопросами, а сосредоточиться в первую очередь на координации действий в войне против Японии, он счел целесообразным еще до начала обсуждения дальневосточных проблем письменно сообщить Сталину о согласии с политическими условиями и пожеланиями СССР. Как вспоминал тогдашний посол в США Громыко, уже утром следующего дня после открытия конференции Сталин через специального посыльного получил «весьма срочный пакет от президента». Вот как описывает этот эпизод Громыко:
«Когда я вошел в его кабинет, Сталин там был один. Поздоровавшись, я спросил:
— Как вы себя чувствуете после довольно напряженного начала конференции?
Сталин ответил:
— Вполне нормально.
Но я заметил, что его занимают совсем другие заботы, а не тема о личном самочувствии.
Сталин протянул мне какую-то бумагу и сказал:
— Вот письмо от Рузвельта. Я только что его получил. А затем, чуть помедлив, добавил:
— Я хотел бы, чтобы вы перевели мне это письмо устно. Хочу до заседания хотя бы на слух знать его содержание.