Канун Всех святых
Шрифт:
— Красота! — шепотом прокричали все.
— В Мексике Канун Всех святых получше, чем у нас!
И правда: на каждой могилке стояли блюда с пряниками, выпеченными в виде священников, скелетов или призраков, а кто должен лакомиться ими? живые? или души, которые возвратятся перед рассветом, голодные, неприкаянные? Никто не мог сказать.
И каждый мальчик там, в ограде кладбища, рядом с сестрой и матерью, положил на могилу миниатюрную похоронную процессию. И было видно, что внутри крохотного деревянного гробика лежит маленький леденцовый человечек, и все это стоит перед крохотным алтарем
— Куда лучше! Нет сравнения! — прошептал Ральф.
— Cuevos! — пропел голос вдалеке, на склоне холма.
На кладбище песню подхватили другие голоса.
Мужчины, жители этой деревни, стояли, прислонясь к стенам, у некоторых в руках были гитары, у других — бутылки.
— Cuevos de los Muertos… — пел далекий голос.
— Cuevos de los Muertos… — пели мужчины внутри ограды, в тени кладбищенских стен.
— Черепа, — перевел Том. — Черепа мертвых.
— Черепа, сладкие сахарные черепа, сладкие, леденцовые черепа, черепа умерших, — пел голос, все ближе и ближе.
И вниз с холма, бесшумно ступая в темноте, спустился Торговец Черепами с горбом на спине.
— Нет, это не горб, — сказал Том вполголоса.
— У него там полный мешок черепов! — вскрикнул Ральф.
— Сладкие черепа, сладкие, белые, хрустящие сахарные черепа, — пел Торговец, и лицо его скрывалось под широченным сомбреро. Но голос, сладкопереливчатый голос был голосом Смерча.
И на длинной бамбуковой жерди, которую он нес на плече, болтались на черных нитках дюжины, десятки сахарных черепов, больших, как их собственные головы. И на каждом была надпись.
— Имена! Имена! — пел старик-Торговец. — Скажи мне свое имя, получишь свой череп!
И старик выдернул из связки один череп. На нем громадными буквами было написано: ТОМ.
Том взял в руки свое собственное имя, свой собственный сладкий, съедобный череп, и обхватил его пальцами.
— Ральф!
И череп с надписью РАЛЬФ взлетел в воздух. Ральф, заливаясь смехом, поймал его.
Словно быстрота — главное условие игры, старик хватал костлявой рукой и метал, череп за черепом, летучие сладости в прохладном воздухе.
ГЕНРИ-ХЭНК! ФРЕД! ДЖОРДЖ! РАСТРЕПА! ДЖИ-ДЖИ! УОЛЛИ!
Мальчишки под этим беглым огнем плясали и визжали, обстреливаемые собственными черепами с их собственными великолепными именами, выложенными сахаром на белом лбу у каждого черепа. Они ловили, едва не роняя, восхитительные ядра, которыми их обстреливали.
Они стояли, разинув рты, уставясь на сахарные сувениры смерти, зажатые в липких пальцах.
А из-за кладбищенской ограды рвалась ввысь песня — ее пели высокие, как сопрано, мужские голоса:
Роберта… Мария… Кончита… Томас. Calavera, Calavera, сладкий череп — вот это еда! Ищи свое имя на белом сахарном лбу! Скорее сюда, скорее сюда! Здесь целые груды сахарных белых костей. Хрустящих сластей! Денег нет — не беда! Грызи свое имя! Вот это сласти, вот это да!Мальчишки подняли сладостные черепа, зажатые в пальцах.
Откуси «Т» и «О» и «М». Том! Жуй «Г», глотай «Е», грызи «Н», соси «Р», кусай «И». Генри!У них потекли слюнки. А что, если у них в руках — яд?
Что за блаженство — счастливый час! Каждый из вас Насыщается тьмой, питается тьмою ночной! Попробуй на вкус! Побольше кус! Полетай! Сладкие косточки, славные кости — хватай!Мальчишки поднесли к губам сладкие, сахарные имена и уже готовы были запустить в них зубы…
— Оле!
Толпа мальчишек-мексиканцев налетела на них, крича их имена, выхватывая черепа.
— Томас!
И Том смотрит вслед Томасу, удирающему с его потным подписным черепом.
— Эй, — сказал Том. — Он здорово похож на меня!
— Неужели? — сказал Торговец Черепами.
— Энрико! — завопил маленький индеец, ухватив череп Генри-Хэнка.
Энрико умчался вниз по склону холма.
— Он был похож на меня! — сказал Генри-Хэнк.
— Верно, — сказал Смерч. — Быстро, ребятки, видите, что они задумали! Держитесь за свои сладкие черепушки и прыгайте!
Мальчишки прыгнули.
Потому что как раз в эту минуту внизу раздался взрыв. На улицах города загремели взрывы. Начался фейерверк.
Мальчишки окинули прощальным взглядом букеты, могилы, пряники, лакомства, черепа на надгробиях, миниатюрные похороны с крохотными покойниками в гробиках, свечи, коленопреклоненных женщин, одиноких мальчишек, девочек, мужчин и пустились опрометью вниз по холму — к ракетам, к шутихам!
Том, Ральф и остальные ряженые мальчишки влетели на площадь, пыхтя и отдуваясь. Они резко тормознули, а потом пустились плясать — под ногами у них рвались тысячи маленьких шутих. Горели все фонари. Вдруг открылись все лавки.
И Томас, и Жозе Жуан, и Энрико знай поджигали шутихи и с воплями бросали их.
— Эй, Том, это тебе от меня, Томаса!
Том увидел, как его собственные глаза сверкают на рожице беснующегося мальчишки!
— Эй, Генри! Вот тебе от Энрико! Бах!