Каныш Сатпаев
Шрифт:
— О нет, среди казахов я самый маленький, — в тон ему ответил академик.
Черчилль благодушно рассмеялся, шутка понравилась ему.
— Странно, — сказал он, чуть помедля, — англичане меня считают знатоком России, но я о вашем народе никогда не слышал. Тем более другие из моих соотечественников ничего не знают о казахах.
— Раньше их называли киргизами, — объяснил руководитель делегации, включившись в беседу. — Только в советское время они вернули себе свое истинное название. Казахи сейчас один из процветающих народов Советского Востока.
— Вынужден поправить господина Черчилля, —
— Неужели? — снова оживился хозяин дома.
— Да, сэр. Три-четыре десятка лет назад в Лондоне действовало акционерное общество Атбасарских медных копей, которое успешно занималось у нас в казахских степях поиском медных руд.
— Удивительно! Значит, английский капитал дошел и до ваших степей! Уму непостижимо!
— Но мы сумели самостоятельно достичь гораздо более впечатляющих результатов в освоении собственных недр, — с вежливой улыбкой заметил президент академии...
И во время этого путешествия Каныш Имантаевич остался верен себе. При посещении Британского музея он заинтересовался образцами медносодержащих пород из английских колоний в Африке. Покидая выставку, он оставил сотрудникам музея адрес Института геологических наук в Алма-Ате.
Через несколько месяцев в столицу Казахстана пришел по почте объемистый тяжелый ящик с минералами. Так коллекция института пополнилась отличными образцами белого халькопирита, халькозина и других рудных минералов Африки...
Позднее Канышу Имантаевичу не раз предлагали поехать за рубеж. Но он неизменно отклонял подобные приглашения, считая заграничные вояжи бесполезной тратой времени. Не терпя праздности ни в чем, он и здесь оставался верен себе. За все годы, прошедшие после поездки в Англию, он побывал только раз в Китае. Лишь в 1963 году его увлекла возможность выступить на международном геологическом конгрессе в Дели — в программу этого форума был включен как один из основных его доклад об успехах металлогении в Советском Союзе. Но эту поездку вскоре пришлось отложить. Подготовленные тезисы доклада стали последней научной работой академика...
III
Давно назрела необходимость широко обсудить проблемы изучения и освоения Западного Казахстана, развития его производительных сил. Геологи уже много лет вели изыскания в этом обширном крае, куда входили Актюбинская, Гурьевская, Уральская и недавно организованная Мангышлакская области. Результаты долгой работы разведчиков недр нуждались в глубоком научном осмыслении. После тщательной подготовки в 1949 году в Гурьеве открылась выездная сессия Академии наук республики.
Через несколько месяцев ученые в том же составе собрались на выездную сессию в Караганде, где Сатпаев выступил с докладом «Центральный Казахстан — важнейшая сырьевая база цветной металлопромышленности в СССР». Только на сей раз для обсуждений были приглашены специалисты других ведомств.
В последующие годы подобные сессии состоялись в Усть-Каменогорске, Кустанае, Джезказгане, снова в Караганде... Перед каждой из них стояли самые актуальные вопросы, которые выдвигала жизнь. Роль Каныша Имантаевича
Вообще-то он не был любителем заседаний, хотя ему по долгу службы и по роду многочисленных обязанностей привелось на своем веку побывать на сотнях собраний. К тому же ему приходилось сидеть, как правило, не в зале, а в президиуме. Близкие друзья спрашивали академика, как ему удается без признаков утомления выдержать многочисленные дебаты. Улыбаясь, он отвечал не то всерьез, не то в шутку: «А я неинтересных докладчиков вовсе не слушаю. Просто ухожу в себя, обдумываю свои дела. Потому и не устаю, ведь работаю...» А когда оратор был интересен академику, этого нельзя было не заметить: Каныш Имантаевич поворачивался всем корпусом к говорившему и голову держал при этом как-то необычно, чуть наклонив ее вперед. Фоторепортеры запечатлели несколько таких характерных для него моментов.
Заседания, которые проводил сам президент, были всегда деловыми и отличались непродолжительностью. Обычно к нему приглашали самых необходимых людей. От выступающих он требовал кратко изложить суть дела. Ценил вносящих деловые, точные предложения. Не любил незначащих, общих фраз, трескотни.
Рассказывают анекдотичный случай, однажды происшедший на одном из обсуждений с участием Сатпаева.
Слушали отчет одного ученого о проведенной работе. Человек, судя по всему, хорошо подготовился — выступал бойко, четко. Называл итоговые цифры, перспективы на будущее, просил отпустить еще ассигнования, чтобы довести исследования до конца. Выступление произвело впечатление. Присутствующие слушали внимательно, и президент ни словом не прерывал выступавшего. Затем высказались еще два-три человека. Выступали по-казенному, лишь бы поддержать докладчика. Затем наступило томительно-затяжное молчание. Всем стало ясно — Канышу Имантаевичу что-то не понравилось.
— Скажите конкретно, что вы сделали за последние три года? — вдруг спросил президент.
— Разве я не об этом говорил сейчас? Извините, если не расслышали, повторю.
— Не надо повторять, ваш доклад я слушал дважды, — заметил Каныш Имантаевич совершенно серьезно.
— Как дважды? Не понимаю вас!
— Что тут понимать? Вы прочитали свой отчет нам дважды. По ошибке или считаете, что сидящие здесь не разберутся. Сознайтесь, не так ли?
— Извините, Каныш Имантаевич, я не понимаю вас.
— Ах вы еще не понимаете? Тогда уж извините за откровенность — из уважения к вашему возрасту я заставил себя через силу слушать вас, да еще и тянул этот разговор. Теперь пеняйте на себя. — Вызвав помощника, он попросил протокол заседания трехлетней давности. Когда принесли дело, он сам разыскал протокол давнишнего заседания и, сказав «сверяйте сами», начал читать. Сначала все подряд, затем лишь некоторые наиболее характерные абзацы. Неожиданно прервав чтение, президент спросил, в упор глядя в глаза незадачливому докладчику: