Капитализму в России не бывать!
Шрифт:
Подмена идеалов, а также вселённое чувство беспечности позволило нанести мощные удары по самым болезненным, жизненно важным точкам: по экономике, науке, культуре, технике, Армии и т. д.».
Лозунг «догнать и перегнать!» не был изобретён Хрущёвым, он был выдвинут ещё Лениным, затем лежал в основе программы индустриализации СССР в 30-е годы. Но после Великой Отечественной войны у нас прошла кампания по борьбе с космополитизмом и преклонением перед иностранщиной, утверждалась идея о превосходстве русской и советской науки, даже вообще о превосходстве советского человека над обывателями капиталистического мира, и, казалось, устаревший лозунг навсегда остался в прошлом. Хрущёв его возродил, и последствия, так тонко проанализированные А.А.Зверевым, вскоре не замедлили сказаться.
Оборотень даже в быту
Кинохроника донесла до нас драгоценные кадры посещения Хрущевым выставки абстракционистов или встречи с Кеннеди. И там и там он передвигается какой-то непередаваемо странной прыгающей походкой, как подслеповатый или паралитик.
А вот когда Никита Сергеевич идет с группой делегатов на XX съезд, ничего этого и в помине нет — ни дать ни взять динамичный руководитель!
В трусливом и подлом фильмике «Досье на генерала Власова» есть один кадр, из-за которого его, собственно, и стоит посмотреть. На бескрайней равнине, на раскисшей дороге стоит машина, около нее в фуражке со звездочкой и шинели без знаков различия (это, наверное, 1942 г.) стоит Хрущев. Стоит, расставив ноги, и, неприятно распустив губы и поигрывая пухлыми пальцами на толстом брюхе, ощупывает пространство своими маленькими, острыми, умными глазками.
Писатель Владимир Тендряков видел Хрущёва единственный раз на встрече руководителей партии и правительства с деятелями искусств. Он подметил: Хрущёв, представляясь добродушным человеком и радушным хозяином, на деле был всегда настороже и просто пронзил Тендрякова, с которым раньше никогда не сталкивался, своим острым подозрительным взглядом. На той встрече, сильно напившись, он перебивал выступавших, пошло острил, вообще вёл себя недостойно руководителя великой державы.
В глазах народа Хрущёв выглядел как образец коммуниста, простого рубахи-парня, своего человека и для рабочих, и для крестьян. А в действительности он был бабник и пьяница, пил коньяк большими стаканами и напивался до такого бесчувствия, что не мог проснуться для отправления физиологических потребностей, и всё это происходило у него прямо в постели. Об этом вспоминает Серго Берия — в доме Лаврентия Берия Хрущёв часто останавливался, когда приезжал в Москву с Украины, и разгребать следы его подвигов приходилось домработнице.
То был ОБОРОТЕНЬ, умевший перевоплощаться и лицедействовать. Вот почему так мало фотографий и кадров, где он внимательно смотрит умными глазами; на взгляд большинства он просто типичный кукурузник!
Чьи же интересы выражал Хрущёв?
Каким бы жутким оборотнем ни был Хрущёв, он не мог бы удержаться у власти и нескольких недель, если бы у него не было весомой социальной опоры. Что же это были за силы?
Прежде всего, это — переродившаяся советская правящая элита, партийная, хозяйственная, военная и прочая номенклатура. Рой Медведев писал в своей политической биографии Хрущёва:
«Как маршалы наши устали в конце концов от войны и опасностей и хотели спокойно жить в своих дворцах, так и министры и секретари обкомов, всецело обязанные Сталину, устали от болезненной его подозрительности, от страха репрессий, от ночных бдений в своих кабинетах…». Однако высшая бюрократия была заинтересована лишь в устранении крайностей сталинского режима, но не в потрясении основ, которое могло бы поколебать её авторитет. Хрущёв был свергнут, когда пошёл дальше этой грани.
Очень важно, что на первом этапе деятельности Хрущёва в качестве Первого секретаря ЦК его поддерживал партийный аппарат. Пока Маленков был вторым секретарём ЦК при Сталине, он противился намечавшемуся курсу Сталина (и Берия) на переход реального управления экономикой от партии к правительству. Став председателем Совета Министров СССР, Маленков объективно вынужден был проводить тот же курс Сталина, а аппарат тормозил такую перестройку. Маленков выступил с заявлением, всполошившим партийных боссов всех уровней, будто аппарат КПСС отстал от жизни и мешает прогрессу страны. Хрущёв тут же его поправил: да, у аппарата есть недостатки, но аппарат — наша главная опора, за что удостоился продолжительных аплодисментов.
Безусловными сторонниками Хрущёва были Ларина — последняя жена Бухарина, потомки Якира, Антонова-Овсеенко и других видных деятелей, репрессированных при Сталине и реабилитированных при Хрущёве. «Хрущёвкой» считала себя и Анна Ахматова, которой он вернул сына. Большинство тех, кто принадлежал к этой прослойке, пылали жаждой мести за погибших родителей, за утраченное общественное положение. Кто-то очень метко заметил, что в правящий круг «вернулись мстители».
Наконец, верной опорой Хрущёва служили выпестованные им диссиденты.
Ну, а за пределами СССР Хрущёва поддерживали коммунисты и социалисты, которые не стремились к свержению капитализма, а желали лишь улучшения материального положения трудящихся в рамках существующего строя, — те, кого раньше было принято именовать реформистами и оппортунистами, то есть врагами. Правящие круги капиталистических стран, конечно, понимали, что деятельность Хрущева по разрушению Советского строя полностью отвечает их интересам, но не спешили провозглашать его героем, как это впоследствии они сделали с Горбачёвым. Им было выгоднее представлять Хрущёва как коммуниста, верного ленинца, который лишь борется со сталинскими «перегибами».
И кем же он всё-таки был?
Уже упоминавшийся поклонник Хрущёва Владимир Шевелёв определял его так:
«Хрущёв — первый классический представитель рвущегося к власти второго поколения большевиков — бойцов против поколения Октября».
Это надо понимать так: Хрущёв — карьерист.
Публицист Игорь Бунич писал: «На роль нового руководителя партии и государства был выдвинут наиболее ничтожный и покладистый из всех членов бывшего сталинского Политбюро — Хрущёв, в котором номенклатура видела просто марионетку, полностью послушную её воле».
Выходит, Хрущёв, как любил говорить о своих партнёрах персонаж «Золотого телёнка» Паниковский, это «жалкая, ничтожная личность».
Премьер Китая Чжоу Эньлай, когда Хрущёв напомнил, что тот — выходец из рядов буржуазии, спокойно ответил: «Мы с Вами оба изменили своему классу».
Значит, Хрущёв — просто ренегат?
В.А.Лисичкин и Л.А.Шелепин констатируют:
«Далеко идущая операция «Сталин» положила начало подрыву веры в социализм, преданию анафеме всего советского прошлого. «Возвращение к ленинским принципам» привело к расколу общества по нескольким направлениям, в частности реанимировало противопоставление «красных» и «белых», верующих и неверующих. Произошёл необратимый раскол и ранее единого международного коммунистического движения на правых (еврокоммунизм), центр (КПСС) и левых (маоизм).
Везде на переднем плане был Н.С.Хрущёв, прославляемый как продолжатель дела Ленина, как спаситель от «тоталитарного» прошлого, а идеологи, управлявшие им, оставались в тени. Многие действия Хрущёва несомненно лежали в русле психологической войны против СССР, но их реальный смысл он сам, по-видимому, не вполне сознавал. Можно образно сказать, что Хрущёв заложил целую серию бомб замедленного действия — систему мероприятий по созданию предпосылок уничтожения СССР в будущем… Хрущёв был марионеткой в руках идеологов КПСС».