Капитан Антракоз
Шрифт:
Джез совсем смягчилась.
– Не волнуйтесь.
– Но она вас не ушибла?
Джез махнула рукой.
– Вы же меня знаете. Я живучая, как таракан.
– Джез, вы суровы к себе. Вам следует использовать немного косметики. – Крейк улыбнулся, и это обрадовало Джез..
Она поднялась наверх. Бесс сидела на полу, вытянув ноги, и всячески крутила в руках и поглаживала мяч. По трюму разносилось ее счастливое воркование. Джез и Крейк молча наблюдали за ней.
– Она выглядит счастливой, – заметила Джез. Крейк не ответил. – Как вы с этим справляетесь?
Он вновь
– Хорошо, – холодно произнес он. – Просто замечательно.
Джез кивнула и направилась к трапу, ведущему внутрь корабля. Поднявшись на несколько ступенек, она остановилась и оглянулась. Крейк стоял вплотную к Бесс, положив ладонь на ее руку и прижавшись лбом к лицу-решетке. Его губы шевелились. Обычный человек не услышал бы его слов, но Джез расстояние не мешало.
– Хорошая девочка, – печально бормотал он. – Славная Бесс.
У Джез перехватило горло, и она поспешила прочь.
Она почти поднялась до входа в главный коридор, когда раздался душераздирающий вопль, заставивший ее подпрыгнуть на месте. Перескочив через три ступени, она влетела внутрь и обнаружила Харкинса. Пилот лежал на полу возле двери в каюту, которую делил с Пинном, надрывно кашлял и махал руками.
– Харкинс, что случилось?! – испуганно воскликнула Джез.
– Ко… сид… – пропыхтел тот, задыхаясь. В следующую секунду из каюты, держа хвост трубой, выбрался Слаг. Харкинс взвизгнул и прижался к стене. Кот окинул его ненавидящим взором, посмотрел на Джез и умчался прочь в машинное отделение.
– А-а, – протянула Джез. – Он опять лег тебе на лицо?
– Проклятый, гнусный котяра! – вспылил Харкинс и принялся скрести пальцами небритые щеки, пытаясь счистить налипшую шерсть. Кожаная пилотская фуражка, которую он почти никогда не снимал, съехала набок, обнажив редкие волосы мышиного цвета. – Он… даже если я закрываю дверь, Пинн, когда заявляется, оставляет ее открытой! А если нет, эта скотина крадется через вентиляцию! Мне постоянно снятся кошмары! Я задыхаюсь! Ты понимаешь, как я страдаю?
– Нет, – честно ответила Джез, которая с некоторых пор не нуждалась в кислороде. – Харкинс, но ведь Слаг – обычный кот.
Глаза на изможденном лице Харкинса ярко сверкнули.
– Нет, это – зло! – воскликнул он. – Он… он… выжидает! Караулит, пока я не засну. Он ненавидит меня! Точно!
– И тебя, и меня, – с печальной улыбкой согласилась Джез. – У меня тоже не складываются отношения с животными.
– Тебя он опасается. Здесь нет ничего общего. И… поэтому… – Пилоту не удалось подобрать подходящее сравнение, и он подавленно умолк.
– Может, ты попробуешь не пасовать перед ним? – предложила Джез. – Ведь ты же раз в двадцать раз больше Слага.
Пилот неуклюже поднялся с пола, не сводя с собеседницы обиженного взгляда. Он нервно огляделся по сторонам и натянул фуражку на голову.
– Я не засну. Конец! – произнес он, будто в его бессоннице была виновата Джез. Затем Харкинс рысцой кинулся к трапу и через трюм выскочил наружу, где ему, конечно, не грозило нападение
Улыбаясь, Джез направилась в свою каюту.
Мой дом. Моя семья. До чего же необычной компанией мы являемся.
Когда спустились сумерки, Фрей, Пинн и Малвери направились в город. Они бывали в Хижинах каждый вечер с момента прибытия. Раньше их сопровождал Крейк, но сегодня он решил остаться на корабле. Джез не употребляла спиртного, Харкинс дрожал при виде незнакомых людей, а Сило оставался на «Кэтти Джей» в качестве надежного тыла. Вторая аэрумная война закончилась восемь лет назад, но нанесенные ею раны еще кровоточили. Соплеменники Сило, пусть и против желания, воевали на враждебной стороне, так что муртиане, мягко говоря, не пользовались популярностью в Вардии.
Фрей шагал впереди своих спутников по хорошо наезженной дороге, змеившейся между холмов. Под деревьями уже стемнело. Свет, струившийся с небес, сделался золотисто-лиловым, птичье пенье стихло, и его сменило жужжание ночных насекомых. Здесь, далеко на юге, весна начиналась рано. Сейчас было совсем тепло, хотя еще не закончился Месяц Разгребания Грязи.
В таверне хозяин приветствовал гостей привычной кривой гримасой. Фрей мог поклясться, что при каждом появлении бесцеремонных чужаков, с порога требовавших выпивку, у содержателя заведения умирала частица души. Долина Терновых Хижин была чистой и аккуратной. Жители таких городов чувствуют себя неуютно, когда заезжие путешественники начинают во всю глотку орать песни пьяными голосами.
Но таверна являлась единственной в округе, и пришельцам просто некуда было податься. Вдобавок она пришлась Фрею по душе. Ему нравились большие окна с видом на мощеную дорогу, которая скрывалась в густом лесу. Он любил следить за собственным отражением в стекле, освещенном изнутри мягким светом газовой лампы с абажуром. Они всегда занимали столик около окна, хотя даже не могли объяснить свой выбор.
Гвоздем нынешнего вечера оказалась попытка Пинна завести разговор о своей знаменитой возлюбленной, в то время как остальные пытались переменить тему. Но Пинн, вдохновленный присутствием в баре молодых и вполне привлекательных женщин, был в ударе. Известие о приезжих (которые нечасто посещали Хижины) успело разлететься по городу. К тому же наступил канун выходного – Королевского Дня, и местная молодежь так и потянулась в таверну. В общем, народу здесь заметно прибавилось.
– Да, она десятка таких девок стоит! Двух десятков! – невнятно выкрикивал Пинн, размахивая кружкой. – Точно, говорю! Моя Лисинда, она… я… счастливчик! Да! Сколько народу всю жизнь живет без… и настоящей любви не знает. – Он вяло пожал плечами. – Но я-то другой! Я свою нашел. И люблю ее. Вот! – Он треснул кулаком по столу и нахмурился, словно присутствующие ему возражали. Впрочем, его уродливое лицо сразу же расплылось в счастливой улыбке. – Я вспоминаю губы Лисинды. Мягкие, как… подушки.