Капитан Блад
Шрифт:
«Печальная история», – сказал Грант.
«Только не вздумай снова спасать планету! – взмолился Сенкевич. – Это просто дурацкая легенда».
Между тем зал заполнялся людьми. Мужчины, женщины, дети рассаживались на мху, терпеливо ожидая кормежки. Сенкевич отметил, что народ эль весьма малочислен.
– Сколько вас здесь?
– Пять сотен, – ответил Маали.
– Ровно, что ли? – удивился Сенкевич.
– Всегда пять сотен, не считая грудных детей. Больше гора не может прокормить.
Женщины разносили
«Нежирно они питаются», – Сенкевич с сомнением рассматривал кротовую «отбивную».
«Жри давай! – прикрикнул адмирал. – Выеживаешься тут. Они от себя оторвали, не видишь, что ли? А нам силы нужны».
Сенкевич засунул в рот плохо жующееся, словно резиновое, мясо. Кое-как справился, проглотил. Благодарно улыбнулся вождю:
– Очень вкусно, спасибо.
Маали выслушал электронный переводчик, вежливо кивнул, но в глазах отразилось непонимание. Похоже, ему не было знакомо значение слова «вкусно».
После трапезы эль не разошлись, остались сидеть на мягком мху.
«Может, у них праздник в нашу честь намечается?» – предположил Сенкевич.
Но, судя по встревоженным, испуганным лицам, ничего радостного в ближайшее время не ожидалось.
– Сегодня День жребия, – пояснил Маали.
Эль затянули унылую песню. Заплакали женщины. Двое мужчин вынесли мешок из кротового меха, встряхнули, застыли рядом с вождем.
– Да начнется День жребия! – объявил тот.
Все выстроились в очередь. Первым стоял пожилой мужчина. Он сунул руку в мешок, вытянул маленький камешек, бросил на него взгляд, широко улыбнулся, показал Маали, отошел в сторону. К мешку потянулся второй. Снова камешек, радостное восклицание, уход. Так продолжалось довольно долго. Человек сто уже стояли в стороне, когда молодая женщина, посмотрев на свой камень, зарыдала.
– Прощай, Арна, – сурово проговорил Маали. – Жизнь за жизнь.
Мешок унесли.
– Что с ней будет? – спросил Сенкевич.
– Она отправится наверх и там умрет, – пояснил вождь. – Вчера сыну Лии и Эрну исполнился год, мать отняла его от груди. Теперь среди эль пять сотен и один едок. Лишний рот.
– И каждый раз, когда появляется лишний рот, вы так от него избавляетесь?
– Нет. Иногда выгоняем провинившихся. Бывает, что по доброй воле уходят старики.
Женщина, вытянувшая помеченный камень, горько плакала. Все сторонились ее, словно боялись заразиться неудачей.
– Она уйдет завтра. Будет вашим проводником, – сказал Маали.
На ночь каждому выделили по нише в стене. Жилище внутри устилал пушистый мох. Сенкевич неплохо выспался.
Через несколько часов его разбудила Арна. У девушки тряслись руки, на лице застыло выражение неописуемого ужаса. Сделав над собой усилие, она поклонилась:
– Пора в путь, сын озера.
Проводить героев из пророчества и несчастную, которой выпал смертельный жребий, собралось все племя. Снова зазвучала печальная песня. Сенкевич с отрядом шел вслед за Арной, люди вокруг сгибались перед ними в поклонах.
Девушка вывела гостей из жилых пещер, указала на узкий лаз в горе:
– Сюда.
Проход, в который они попали, был настолько тесным, что приходилось передвигаться боком. Потом началась низкая нора, по которой люди ползли на четвереньках. В некоторых местах она становилась такой узкой, что Сенкевич боялся застрять. Больше всего его тревожила мысль, что если они столкнутся здесь с пауками, то будут бессильны.
Ползая по подземным коридорам, он потерял счет времени. Наконец впереди забрезжил свет. Арна всхлипнула – это означало, что ее жизнь подходит к концу.
Лаз вывел к подножию горы, возле которого сразу начинались джунгли. Арна выбралась первой. Когда Сенкевич вылез, девушка уже свернулась клубочком у ствола дерева. Ее колотила крупная дрожь, кожа под яркими лучами покрылась красными пятнами, которые стали быстро превращаться в кровавые волдыри. Из-под плотно сомкнутых век текли слезы.
«И что с ней делать?» – спросил Сенкевич.
«Ты знаешь», – мрачно ответил Грант.
Сенкевич достал бластер и выстрелил Арне в голову.
– За мной, – скомандовал десантникам, пошел, не оборачиваясь.
На душе было погано. Пришлось нарушить давний принцип, убить женщину. Но он понимал: Арна, никогда не видевшая дневного света, не выжила бы на поверхности. Она лишь стала бы для отряда балластом, а гибель ее была вопросом времени.
«Все правильно, – подтвердил Грант. – Нечестно было продлевать ее мучения».
Коммуникатор заговорил голосом Лонга:
– Адмирал, разрешите доложить. Обнаружен сигнал, источник находится на планете. Какой-то человек вышел на связь, просит помощи, утверждает, что из команды Блада. Он назвал точные координаты местонахождения пиратов.
Дан
Дан наблюдал за Настей, которая сейчас все больше лежала, свернувшись в кровати клубочком. По лицу подруги было видно: она борется, постоянно борется с болью, воздействием паразита. И со страхом, безнадежностью. Сердце обрывалось при взгляде на искусанные губы, впалые щеки и больные глаза.
Настя выглядела с каждым днем все хуже. Если в периметре имелись зараженные – а они имелись, – то их невозможно было вычислить по внешнему виду. Со стороны казалось, никто из пиратов не изменился. Дан был уверен: такая изможденность девушки объяснялась ее сопротивлением воздействию паразита. Настя не только отдавала ему свою жизнь, но еще и тратила силы на то, чтобы оставаться в сознании.