Капитан госбезопасности. В марте сорокового
Шрифт:
Товарищ Шепелев чуть было не переспросил: «Это товарищ Берия интересуется?» Но спохватился.
– Нет, товарищ военврач, усталости не чувствую. Готов приступить незамедлительно.
– Очень хорошо. Тогда Лаврентий Павлович просил передать вот что…
На стадионе «Динамо» шел первый матч сезона. Тысячи парков от дыхания болельщиков поднимались над трибунами вместе с папиросными дымками. Солнце, соскучившееся за три месяца по футболу, изо всех весенних сил согревало чашу стадиона. Люди на лавках разматывали шарфы, расстегивали выходные воскресные пальто. Свободных мест не было. Билеты на матч «Динамо – ЦДКА» раскупили уже на второй день продажи, и перед игрой их можно было приобрести разве у перекупщиков
«Динамовцы» принимали армейцев. Шла седьмая минута второго тайма, ЦДКА вел один ноль и продолжал атаковать. Шепелев и его сопровождающие подошли к стадиону, когда многотысячный вопль разочарования выплеснулся из чаши – динамовец не замкнул передачу с фланга, поскользнувшись на тяжелом весеннем газоне и промахнувшись по мячу.
Пройдя пустыми коридорами подтрибунных служебных помещений, многократно подвергнувшись проверке пропусков, они очутились в правительственной ложе. Они вошли в тот момент, когда одни люди откинулись на спинки мягких стульев, хватаясь за голову, лупя кулаками по коленям и сопровождая свое огорчение разной крепости восклицаниями. А другие, главным образом, люди в военной форме (в одном из них Шепелев признал маршала Ворошилова) наоборот радовались, аплодировали, хлопали друг друга по плечам, обменивались рукопожатиями. Стадионные динамики ожили сочным баритоном диктора:
– Гол в ворота «Динамо» забил Григорий Федотов…
Окончание потонуло в реве и свисте восьмидесяти тысяч болельщиков.
«Был бы на моем месте Дед, – подумалось капитану, поджидающему вместе со своими сопровождающими, когда улягутся футбольные страсти, – его бы это привело в шок. Дед считал вождей людьми, сделанными из особенного нравственного теста. Считал их аскетами, жизнь свою подчиняющими исключительно помыслам о народном благе и разговаривающим на языке статей партийных съездов. А они и футболом болеют, и матерятся, как простые советские, смертные граждане».
– Утерли мы вам нос, Лаврентий. Два мяча вам не отквитать. Готовь коньяк! – не скрывая своего торжества, зычным командным голосом объявил военный с небольшим квадратиком усов, с четырьмя ромбами в малиновых петлицах под золотой. [11]
А в это время один из спутников Шепелева пробрался к первому ряду стульев, наклонился к сидящему с краю человеку. «Товарищ Круглов» [12] , – Шепелеву удалось расслышать только обращение.
В этом же ряду повернул голову на прогремевший в ложе голос человек в фетровой шляпе, из-под которой блеснули линзы:
11
Командарм первого ранга.
12
Заместитель наркома внутренних дел по кадрам.
– Будет тебе коньяк, биджо, не переживай. А чемпионат все равно мы выиграем.
Капитану Шепелеву не составило великого труда догадаться, кто откликнулся на обращение «Лаврентий», как и опознать народного комиссара внутренних дел по известному благодаря фотографиям ястребиному профилю. Да и пенсне опять же.
Команда «Динамо» (Москва), 1940 год
Тем временем товарищу Круглову удалось завладеть вниманием товарища Берия…
Шепелев ненадолго отвел взгляд от наркома и взглянул вниз, на поле. А там сине-белые игроки с буквой «Д» на футболках прижали красно-синих к своим воротам. Стадион «Динамо» несмолкающим, переливающимся из сектора в сектор криком призывал своих на штурм.
Глупая, но смешная мысль пришла в голову Шепелеву: вот если бы решить назревающий конфликт между Германией и СССР в футбольной встрече, составив команды из вождей обеих стран. Вот бы игра получилась, матч века! Гитлера и товарища Сталина, присвоив им первые номера, поставить в ворота, пускай оберегают последний рубеж и сзади подгоняют ленивых лозунгами. Канарис и товарищ Берия будут играть в защите, по должности положено. Ворошилова и Буденного определить в форварды, чтоб прорывались в штрафную площадку лихими кавалерийскими наскоками мимо Бормана и Геринга. Товарища Жданова пристроить на северо-западный край, пусть бегает по бровке и навешивает на бритую голову Хрущева. Все население Земли прильнет к радиоприемникам, затаив дыхание, станет вслушиваться в потрескивающую помехами трансляцию: «Риббентроп обходит Молотова, пасует Геббельсу, вместо уставшего Гиммлера гитлеровцы выпускают на замену свежего игрока Шелленберга, Мюллера удаляют с поля на первой же минуте за грубую игру…»
А судьей взять Чемберлена, он любит выступать арбитром в международных делах. Хотя нет, Чемберлен не годится, будет подсуживать немцам, лучше взять Рузвельта, ведь американцам пока до фонаря европейские баталии…
Динамовец, номер которого на футболке невозможно было разобрать из-за налипшей грязи, угодил мячом из выгодной позиции не в сетку, а в ногу армейца, и мяч выкатился за пределы поля. Корнер, так, кажется, это называется?
Капитан почувствовал, как щеку обжигает взгляд, а боковое зрение поймало отражаемое весенним солнцем блеск стеклышек пенсне. А губы капитана как назло в этот миг раздвинула дурацкая улыбка, отразившая на лице его игривые мысли.
– Ну их в жопу! Не могу я на это больше смотреть! – Опять раздался в ложе голос с сильным грузинским акцентом. – Позовете меня, когда наши сравняют счет. [13]
Берия пробирался к выходу. «А у него маленькие руки и ноги», – первое, что отметил для себя капитан при встрече с наркомом внутренних дел. Подойдя к Шепелеву, Берия хлопнул его по плечу:
– Пойдемте, капитан, в ресторане поговорим.
– Федотова надо к «замээс» представлять, – догнало капитана, покидающего вслед за своим наркомом правительственную ложу, громкое мнение Ворошилова. [14]
13
«Динамо» являлось командой НКВД.
14
Г. И. Федотов получил звание заслуженного мастера спорта в этом же, 1940-м, году.
В ресторан стадиона «Динамо» нарком не взял никого из замов. За ним последовали только двое охранников кавказской внешности. Шепелева тоже сопровождала собственная охрана – все та же парочка, не разлучавшаяся с ним с самого вокзала. Разлучиться пришлось сейчас – их оставили за ресторанной дверью.
– Здравствуй, Любочка, здравствуй, красавица, – приветствовал Берия выскочившую навстречу с блокнотиком наготове официантку в сиреневом переднике и маленьком бумажном кокошнике. – Сделай нам две бутылки «Лыхны» и немножко закусить.
Показав капитану, чтобы тот садился, Берия бросил пальто и шляпу на соседний стул и остался в сером двубортном пиджаке. Шепелев, шивший себе у одного из лучших портных Ленинграда, чья работа не уступала заграничной, нашел пошив наркомовского костюма безыскусным, а ткань не слишком дорогой. Вот шелковый галстук Лаврентия Павловича, похоже, имел закордонное происхождение. Повесив свое пальто на спинку стула, капитан сел напротив Лаврентия Павловича. Если ни Сам, ни охрана не воспользовались гардеробом, значит, таковы привычки хозяина – не доверять посторонним свои вещи и вещи своих людей. Охрана – видимо, привычно для себя – расположилась за ближайшим столиком, но за таким, откуда не услышишь, о чем говорят.