Капитан-командор
Шрифт:
Сапожник, закончив замеры, сидел у стены. Он щупал, мял, нюхал и гладил сапоги, удивленно покачивая головой.
– На клею и железных скобах, – сказал Сергей.
– Да, мудрено сработаны, – ответил сапожник, – но не пойму, из чего подошва и каблук, сапоги ношены, а тут износа почти не видно.
– Это из особой кости в далеких краях.
– Слышал уже, ты и в Африке бывал, и в Америке.
Закончили и портные, и тоже тщательно рассматривали и мяли китель и джинсы. Осторожно, даже с опаской, держали в руках
Осталось согласовать самый важный вопрос, как расплатиться за заказ. Откладывать на потом, когда будет доставлена готовая одежда и обувь, неразумно. Нет никакой гарантии, что к этому времени у него будут деньги, а вот ославиться можно навсегда.
– Что скажете, господа, – обратился Сергей.
Сказать «мужики», для них оскорбление. Мужики – это батраки, беднота. Крестьянин или простолюдин – «человек». Общеизвестное выражение – «Человек – это звучит гордо!» – изначально подразумевало крестьян и простолюдинов.
– Чтобы между нами не было спора, сразу скажу: русских денег у меня нет. Есть только заморские монеты. Если вы согласны на такую плату – беритесь за заказ. Если нет – извините.
– А что тебе надо, барин?
– Да все мне надо, все мое на мне, нет ни летнего, ни зимнего, ни нижнего.
– Показывай свои заморские сокровища, барин.
– Смотрите. – Сергей открыл и пододвинул сундучок.
Гости дружно склонили головы над сундучком и принялись деловито звякать монетами, переговариваясь и что-то обсуждая.
– Вот, барин, смотри, – они показали выбранную плату.
– Что за деньги мы взяли? – спросил Ануфрий.
– Это английские деньги по шесть пенсов, это арабская монета в десять динар, это китайская из Гонконга, эта сиамская из Сингапура, эта шведская.
Мужчины с новым интересом стали рассматривать выбранные деньги.
– Возьми, Тимофей. – Сергей протянул походный набор с иголками.
Тимофей непонимающе взял цилиндрик, повертел в руках.
– А ты покрути наперсток, – подсказал Сергей.
Тимофей неловко стал крутить, потом понял, открыл, на ладонь высыпались иголки. Тимофей аж побледнел.
– Барин, у меня таких денег нет!
– А ты как плату за ткани и работу посчитай.
Тимофей пошевелил губами, посмотрел на своих товарищей, на Сергея, кивнул своим мыслям, подошел к сундучку и взял еще монетку.
– Это не все, – продолжил Сергей. – Посмотри мои пуговицы.
Он достал из сундука две железные коробки и подал Тимофею. Четыре головы снова склонились вместе. Раздались удивленные и даже восхищенные возгласы. В комнату вошли две служанки с ковшиками, тазиком и ведром воды. Девушки без стеснения рассматривали почти голого Сергея и удивленно косились на копошащихся и гомонящих мужчин.
– Барин, ты помыться просил.
Сергей приступил к процессу мытья-бритья. Служанки ловко и сноровисто помогали, в результате и помылся, и побрился, и волосы вымыл.
Когда девушки ушли, Сергей снова повернулся к Тимофею. На столе аккуратными рядами лежали выбранные пуговицы. Обычные женские пуговицы, некоторые сверкали золотом или серебром. В сторонке лежали мотки тесьмы, даже шнурки для ботинок приглянулись.
– Много же у тебя, барин, всяких заморских диковин! – воскликнул Тимофей.
– Позволь, барин, у тебя купить вот это. – Дормидонт показал на ладони несколько металлических крючков.
– А мне вот это. – Никифор показал моток корсажной ленты.
– Вот что, господа. Коль скоро я оказался без своего багажа, то и эти коробки мне пользы не принесут. Возьмите их на реализацию.
– Как это – на реализацию?
– Что продадите, за то и деньги принесете, оставшееся вернете.
– Много разных полезных штучек у тебя, долго торговать будем.
Но Никифор дернул говорившего за рукав и что-то быстро шепнул. Сергей улыбнулся и сказал:
– Правильно Никифор говорит: мир большой, необязательно все продавать в Тамбове.
– Сами коробки можно взять на реализацию? – осмелел Никифор.
Сергей снова улыбнулся. Две красивые железные коробки: одна из-под конфет, другая из-под печенья. В таких коробках и в XXI веке хозяйки любят держать всякие полезные мелочи.
– Дорогие, тонкой заморской работы, но можете взять на реализацию.
Мастера индивидуального пошива согласно закивали головами, но глаза светились детской радостью.
Простившись с гостями, Сергей лег и незаметно уснул.
– Вставай, барин, – над ним низко склонилась служанка, – все гости уже собрались.
Вечерело, он быстро оделся и спустился в зал, где за столом сидели не менее двадцати человек. Начался ужин, но голодным оказался один Сергей. Остальные вяло ковырялись в своих тарелках, с удивленным интересом наблюдая, как он ест. «Да, господа! Пятьдесят лет в кают-компании – это уже привычка», – мысленно хмыкнул он.
Присутствующие перебрасывались обычными фразами, все ждали главного блюда – рассказов Сергея. Насытившись, он откинулся на стуле и обратился к Воронцову:
– А можно ли попросить чашечку кофе, без сахара?
– Кофе? – Воронцов в свою очередь посмотрел на жену.
– ??? – жена повернулась к прислуге.
Прислуга испуганной стайкой бросилась на кухню.
– Иван Николаевич, это не обязательно, я привык к кофе после еды и спросил по привычке, не подумавши, еще раз извините.
В столовую вошла сухонькая старушка и сказала, обращаясь к жене губернатора:
– Кофе у нас есть. – Сказано было таким тоном, что можно было продолжить: «у нас все есть».