Капитан мародеров. Демон Монсегюра
Шрифт:
Огюст не возражал и отсчитал из кошелька названную сумму. Финбоу остался доволен, давно так щедро, не торгуясь, не платил никто, обычно, все пытались сбить цену, а «Мак Кумал» – раз и вот вам – двадцать монет без разговоров.
Капитан Финбоу никогда не задавал лишних вопросов. Надо во Францию – хорошо. Высадиться на побережье ближе к Пиренеям – тоже хорошо. Рейсы до Франции и Испании ему были привычны.
Плыли почти молча, подобные рейсы не располагают к общению. К концу первого дня Огюста начало мутить, но он старался держаться. В марте в Ирландском море еще сильные ветры, шебеку бросало, как
До берегов Франции добрались без приключений. Высадились, как планировали, почти у отрогов Пиренеев, шевалье с радостью вступил на землю Гаскони. Место выбрали безлюдное, шебеку вытащили на берег, разбили лагерь на скорую руку.
Огюст подошел к капитану:
– Вот вам два золотых флорина. Дам еще столько же, когда вернусь.
Финбоу посмотрел на шевалье и усмехнулся:
– Знал я, что клан Мак Кумалов богат, но чтоб настолько, и не предполагал!
– Почему, капитан, вы решили, что я Мак Кумал? – спросил Огюст.
– Странный вы, право, господин, так клетка на вашем плаще говорит сама за себя! Вы недавно стали принадлежать к клану?
– Да, сравнительно недавно, я женился на леди Федельм, дочери лорда Мак Кумала.
– А, так вы из тех самых рыцарей, которые приплыли в Шотландию отсюда, из-за моря! Наслышан про ваши подвиги, говорят, благодаря вам король Брюс разбил англичан. Да и в Лох-Свэн постоянно приходят ваши корабли.
Огюст удивился осведомленности Финбоу.
– Не удивляйтесь, господин. Не каждый день в Шотландии появляются рыцари на восемнадцати кораблях, да еще выигрывают сражения. Все восточное побережье от Кинтаре до Килвиннинга и замка Эйр знают об этом.
Огюст заплатил два золотых флорина, на том они с капитаном и расстались.
…Он шел горными тропами, соблюдая предосторожность. Останавливался ненадолго – немного отдохнуть и перекусить, предусмотрительно захватив с собой вяленое мясо, запеченное в ржаном тесте, оно долго хранится и хорошо утоляет голод. В горных источниках шевалье пополнял запас воды.
Погода стояла теплая и сухая для конца марта, не то, что в Шотландии. Костры Огюст не разводил. Ночью хоть и холодало, но теплый шерстяной плащ хорошо спасал от холода. Деревни на пути не встречались, места слишком малонаселенные.
Наконец, измученный пятидневным переходом, Огюст увидел очертания развалин замка, возвышающихся на горе. Он предположил, что это Монсегюр. Огюст никогда здесь не был, лишь слышал о его героическом прошлом замка, которое закончилось лет пятьдесят назад. По мере приближения Огюст разглядел, что Монсегюр разрушен практически до основания, превращен из величественного непреступного замка, о котором рассказывала бабушка Жанна де Комменж, в груду камней. Он, обессилев, присел на камень, едва справляясь с эмоциями. «Французы, будь они прокляты! – в гневе подумал Огюст. – А ведь я один из прямых наследников Монсегюра. Вот оно былое величие моих предков Тулузов! Все уничтожено!»
Кто-то тронул Огюста за плечо. Он пришел в себя, прервав размышления, на него сочувственно смотрел пастух-горец, дружелюбно протягивая бурдюк с молоком.
– Благодарю, – Огюст с жадностью отхлебнул молока.
«Вот оно молоко родного Лангедока! Даже вкус другой!» – подумал Огюст.
– Вы, господин, наверное, давно не были в здешних краях, – предположил пастух, принимая его за отпрыска знатного рода, возвращающегося из изгнания. – И плащ на вас странный, в клетку.
– Возвращаюсь из Шотландии. Вообще, я родом из Лангедока, его восточной части, из замка Кавальон.
– Стало быть, вернулись из чужих краев, видно там, тоже не сладко, – предположил пастух.
– Да, пастух, ты прав – везде хорошо, где нас нет, – попытался пошутить Огюст.
Огюст достал из кошелька медную монету.
– Вот возьми, за молоко.
– Благодарю, ваша милость! Я уж и забыл, как выглядят монеты. Кругом нищета, королевские налоги просто непомерны! Его величество Филипп, наверное, думает, мы здесь монеты с деревьев собираем!
Огюст решил немного передохнуть.
– Расскажи мне, пастух, что ты знаешь о Монсегюре.
Пастух откашлялся, посмотрел на гору с развалинами замка.
– Да, ваша милость, что говорить, величественный был замок. Мне родители о нем рассказывали. Сам я родился, когда Монсегюр уже был разрушен. Ну, воля, ваша господин. Слушайте…
Пастух сел на землю, подстелив шкуру козла, свисавшую с плеч, вместо плаща и неторопливо начал свой рассказ:
– Много лет назад Лангедоки, притесняемые французами и инквизиторами, покидали свои дома, бросали последнее имущество и разбегались по лесам и горам. Единственным безопасным местом стал замок Монсегюр. Его владелец, граф Раймонд VII умер в абсолютной нищете, не оставив после себя наследников.
После его смерти, в замке засел доблестный рыцарь барон Рожер Мирпуа. Он не выносил французов, восстал против инквизиторов, защищал катаров и давал им кров и пищу. Сеньор Рожер, по праву потомка старинного и знатного рода, не склонял головы ни перед королем, ни перед Папой.
Монахи-доминиканцы, верные псы Папы Гонория III, называли Монсегюр крепостью еретиков и ненавидели барона. Но никто не мог взять замок штурмом, он был непреступен. Однажды сеньор Рожер с небольшим отрядом предпринял вылазку в местечко Латуэрс, там проездом остановились одиннадцать инквизиторов. В живых не осталось ни одного, всех одиннадцать членов трибунала нашли изрубленными. В отместку сенешаль Каркасона с отрядами провансальских и французских баронов осадили Монсегюр. Замок держался очень долго, по горным тропинкам подвозилось продовольствие. Овладеть им удалось только с помощью предательства. Сенешаль Каркасона уничтожил замок, а сеньора Рожера и его соратников сожгли на костре. Вот такая история, господин. У нас все ее знают. Я родился на пятнадцать лет позже этих событий, о них мне поведали родители.
– Да, печальная история… Нечто подобное я уже слышал, но о Мирпуа ничего не знал. Скажи мне, пастух, что случилось за последние годы с замком Бланшефор?
– С Бланшефором все в порядке, – сказал пастух. – Я слышал, что старый граф Луи жив, хоть и ходит еле-еле, да и разорился вконец.
– Вот возьми, – Огюст достал из кошелька серебряную монету и протянул пастуху.
Тот смутился, не ожидая такой доброты от незнакомого господина.
– Возьми, не смущайся. Все эти земли и замок когда-то принадлежали моим предкам Тулузам. Смотреть на все это больно!