Капитан мародеров. Демон Монсегюра
Шрифт:
Шевалье покидал замок с чувством сожаления и глубочайшего разочарования. Во внутреннем дворе стояла тишина, да и кому было шуметь. Он вышел через полуразвалившиеся ворота и направился в горы, а через час уже достиг нужного места. Теперь было важно правильно сориентироваться. Вот качающийся или «висячий камень», как называли его в Бланшефоре, – шевалье встал к нему спиной. Ветры придали камню форму перевернутой пирамиды, а дожди подмыли нижнее основание так, что камень едва заметно покачивался, словно детская качалка. Огюст прошел, как делал это во сне, десять шагов наискосок вправо, по направлению к большому камню, закрывающему вход в пещеру, затем напрягся и отвалил камень плечом. В пещере стоял полумрак, свет проходил лишь через проделанное им отверстие. Он огляделся, убедился, что маленькая природная пещера пуста. Огюст был разочарован: неужели тайник – только легенда? И все-таки, прежде чем покинуть пещеру, он решил тщательно обследовать ее еще раз. Огюст внимательно осмотрел стены, ощупывая все имеющиеся выступы, даже самые незначительные. Но все безуспешно – тайника не было.
Шевалье страшно устал, ему захотелось пить. Он присел на каменный пол с намерением хлебнуть из фляги воды, как вдруг камень, лежащий рядом, показался ему неестественно черного цвета.
Огюст, утолив жажду, с новыми силами приступил к обследованию необычного камня. При ближайшем рассмотрении, он понял, что перед ним нечто вроде небольшого сундука из керамики, имитирующего форму и поверхность камня. Огюст аккуратно вставил кинжал в едва заметный зазор и вскрыл крышку. Действительно, «камень» оказался своего рода хранилищем, в котором лежали кожаные мешочки, затянутые серебряной тесьмой.
Огюст ослабил тесьму и высыпал содержимое одного из мешочков на крышку «камня». Перед ним лежали золотые византийские монеты времен императора Михаила III. Каждый мешочек содержал тридцать монет. Он насчитал двадцать таких мешочков – шестьсот золотых монет в разоренном Лангедоке – сказочное богатство.
Золото не вызвало радости, шевалье побросал мешочки в сумку, она провисла под их тяжестью. Сундук он закрыл, вышел из пещеры и привалил камень на его прежнее место. Получилось так, как сказал дух прадеда во сне – он нашел золото.
После утомительной прогулки с тяжелой сумкой, Огюст подошел к замку Бланшефор, поднялся в комнату графа Луи, тот еще спал. Шевалье оставил десять мешочков с золотом на самом видном месте, и покинул замок с чувством выполненного долга перед своим родственником.
Обратный переход к морю проходил не гладко. Огюст быстрее уставал, статуэтка сковывала движения и натирала спину; сумка, отяжеленная золотом, больно била по бедру. С такой ношей приходилось быть начеку. Несколько раз шевалье натыкался на пастухов-горцев и старался обходить их стороной. Конечно, он в состоянии защитить себя, но зачем лишние проблемы?! Огюст не чаял, когда доберется до побережья.
Во время последней ночевки под открытым небом, ему снова явился прадед.
– Ты получил и Бафомета, и золото… – произнес он. – Признаюсь, ты не разочаровал меня… Но хочу предупредить тебя: не доверяй своей жене… Не отдавай ей статуэтку…
Огюст проснулся, во рту пересохло, несмотря на то, что ночь была прохладной. Он жадно припал к бурдюку с водой.
– Что значит: не доверяй жене? Почему? Как я могу не доверять Федельм? – не понимал он.
На следующий день Огюст, измученный опасным путешествием, добрался до лагеря шотландских моряков.
Сидевшие вокруг костра моряки жарили рыбу. Один из них прикрыл ладонью глаза, щурясь от солнца.
– Смотрите-ка, наш Мак Кумал идет! Живехонек! Не зря мы здесь на солнце загорали!
– Я сразу сказал: Мак Кумалы держат слово… – довольно проворчал капитан, всматриваясь вдаль. Финбоу было все равно, что Огюст урожденный Кавальон, а не Мак Кумал: раз носишь цвета клана, то и зовись его именем.
Вся команда приветствовала Огюста. Жаренная на костре рыба показалась ему необыкновенно вкусной после чахлой курицы и пресных лепешек. Шевалье ни о чем не расспрашивали, соблюдая золотое правило – не хочешь говорить, дело твое, но денег заплати. Что Огюст и сделал, порывшись в кошельке, достал три золотых флорина, обещанных Финбоу.
Капитан остался доволен. После трехдневного пути по морю показался остров Мэн. Теперь пара дней и шебека будет на Кинтаре, в Дуннаде. Огюст пребывал в смятении: как вести себя в Крэг Фадриг? Доверять ли жене? Или все же проявить осторожность?.. Да путешествие по родному Лангедоку произвело на него удручающее впечатление. Развалины Монсегюра и обветшалый Бланшефор оставили на сердце незаживающий рубец.
Глава 11
К вечеру шевалье добрался до Беннахи и решил спрятать статуэтку и сумку с золотом под стеной плетеной хижины недалеко от Кольца правды. Он вырыл кинжалом неглубокую яму, поместил в нее сумку, засыпав землей и прелой прошлогодней листвой.
Огюст еще раз осмотрел место тайника, – листья лежали естественно, скрывая содержимое в земле, – после чего направился в Крэг Фадриг. По дороге его беспокоили мысли: «Зачем жене Бафомет? К чему это может привести? А если семейное предание не вымысел, и статуэтка действительно обладает магической силой? Я не знаю, насколько Федельм сильна в магии… Ведь тогда под Стерлингом у меня почти не было шансов победить де Бохума, и что в результате получилось! Почему перед отъездом в Лангедок Бафомет снился мне почти каждую ночь?..»
Несмотря, на тревожные мысли и сомнения, сердце у шевалье забилось чаще от предвкушения увидеть жену после долгой разлуки. Он прибыл в Крэг Фадриг. Гилли, как обычно, взял под уздцы лошадь и отвел в конюшню. Огюст поднялся по винтовой лестнице донжона, вошел в замок и направился в комнату жены. Мимо прошел управляющий и почтительно поклонился, не проронив ни слова.
… Федельм сидела около камина за рукоделием. Увидев мужа, она воткнула иголку в канву [82] и поднялась ему навстречу.
82
Канва – ткань для вышивания с редким плетением нитей.
– Наконец-то, ты вернулся, дорогой! Я так скучала по тебе! Ты нашел то, что хотел?
– И, да и нет… Поговорим, позже… Я хочу тебя…
Федельм обняла мужа и увлекла на ложе. Огюст скинул с себя одежды и возлег, изнемогая от любовного нетерпения. Но Федельм не торопилась в объятия мужа. Она подошла к столу и наполнила чашу вином из кувшина.
– Выпей. Это придаст тебе сил. Дорога утомила тебя… – произнесла Федельм, протягивая чашу Огюсту.
Тот с жадностью осушил ее.
– Раздевайся! Я не могу больше ждать! – воскликнул он, снедаемый страстью.