Капитан Перережь-Горло. Западня
Шрифт:
— Нет, сэр. Сэр Теренс велел открыть калитку, когда полковник Грант постучал.
Сэр Харри кивнул, и майор Суон продолжил:
— Что случилось потом?
— Сэр Теренс сказал, что капитан арестован.
— Капитан Тремейн сразу повиновался?
— Ну нет, не сразу, сэр. Он, естественно, встревожился. «Боже правый! — воскликнул он. — Неужели вы думаете, что я убил его? Я сказал вам, что обнаружил его здесь в таком состоянии». — «Что вы здесь делали?» — спросил сэр Теренс. «Я шел к вам», — ответил капитан.
«С какой целью?» — вновь спросил сэр Теренс, после чего
На этом показания дворецкого закончились, и прокурор посмотрел на обвиняемого.
— У вас есть какие-нибудь вопросы к свидетелю?
— Нет, — ответил капитан Тремейн. — Он рассказал обо всем, что знал, правдиво и точно.
Майор Суон предложил членам суда задавать свидетелю интересующие их вопросы. На это приглашение откликнулся лишь Каррадерз, побуждаемый тревогой за Тремейна и основывающейся в основном на их дружбе убежденностью в его невиновности, — он старался хоть что-нибудь сделать к его пользе.
— Как выглядел капитан Тремейн, когда он говорил с вами и сэром Теренсом?
— Обычно, сэр.
— Как по-вашему, он был встревожен?
— Ни капельки, сэр. Только когда сэр Теренс сказал, что он взят под арест, немного разгорячился.
— Спасибо, Маллинз.
Маллинз направился к выходу, но сержант у дверей сказал ему, что он волен остаться, если хочет, и Маллинз сел на одну из скамей, стоящих у стены.
Следующим свидетелем был сэр Теренс, который стал давать показания со своего места, находившегося справа от председателя. Он побледнел, в остальном же вполне владел собой и сдержанно, подтверждая и фактически повторял рассказ дворецкого, привел точное и исключительно правдивое описание обстоятельств, очевидцем которых он был — начиная с того момента, как его позвал Маллинз.
— Я полагаю, сэр Теренс, — сказал майор Суон, — вы присутствовали при ссоре, возникшей в предшествующий день между капитаном Тремейном и покойным?
— Да. Это случилось за ланчем здесь, в этом доме.
— Что послужило причиной ссоры?
— Граф Самовал позволил себе враждебно отозваться о постановлении лорда Веллингтона против дуэлей, а капитан Тремейн стал его защищать. Они немного завелись, и на упоминание о том, что Самовал является известным фехтовальщиком, капитан Тремейн заметил, что известные фехтовальщики нужны стране графа Самовала для защиты от вторжения. Это замечание оскорбило покойного, и, хотя из-за присутствия за столом дам дальнейшего развития эта беседа не получила, она закончилась угрозой графа Самовала продолжить ее позднее.
— И продолжение последовало?
— Об этом мне ничего не известно.
Капитану Тремейну предложили задать свидетелю вопросы, и он вновь отказался, подтвердив, что сэр Теренс поведал истинную правду. Тут снова слово взял Каррадерз и обратился к своему начальнику:
— Вы, конечно, подтверждаете, сэр Теренс, что капитан Тремейн, являясь вашим военным секретарем, имел свободный доступ в дом в любое время суток?
— Подтверждаю.
— Следовательно, вполне возможно, что он натолкнулся на тело покойного точно так
— Конечно, это возможно. И свидетельства, безусловно, определят, насколько логична такая версия.
— В таком случае не кажется ли вам, что ситуация, в которой застали капитана Тремейна, вполне нормальна? Разве не естественно, что он решил посмотреть, что это за человек и насколько серьезно он ранен?
— Несомненно.
— Но было бы естественным, если бы он стал мешкать у тела убитого им человека, подвергаясь риску быть застигнутым на месте преступления?
— Это вопрос скорее к суду, чем ко мне.
— Благодарю вас, сэр Теренс.
Поскольку желающих спрашивать больше не оказалось, в зал пригласили леди О'Мой.
Она вошла, бледная и дрожащая, в сопровождении мисс Армитидж, которую не вызывали, но суд позволил ей войти. Один из офицеров Четырнадцатого полка, сидевший на правом конце стола, поспешил предложить леди кресло, и она его заняла.
После приведения к присяге майор Суон предложил леди рассказать суду все, что ей известно по этому делу.
— Но... но я ничего не знаю, — в сильном волнении, едва владея собой, с трудом проговорила она, и сэр Теренс, опершись локтем о стол, прикрыл рот рукой, чтобы не выдать себя. Но он никак не мог скрыть жестокого блеска своих неотрывно смотревших на нее глаз.
— Суд будет вам очень благодарен, — настаивал майор, — если вы возьмете на себя труд рассказать нам о том, что видели с балкона.
Сэр Харри Стейплтон вмешался, чувствуя смятение леди О'Мой и приписывая его робости, он был тронут ее хрупким очарованием, а кроме того, считал, что супруга генерал-адъютанта в любом случае заслуживает уважительного к себе отношения.
— Так ли уж необходимо свидетельство леди О'Мой? — спросил он. — Откроет ли оно какие-нибудь новые факты, касающиеся обнаружения тела?
— Нет, сэр, — ответил майор. — Это будет лишь повторением того, что мы уже слышали от Маллинза и сэра Теренса.
— Тогда к чему без особой необходимости затруднять леди?
— О, с моей стороны, сэр... — с готовностью стал соглашаться обвинитель, но тут вмешался сэр Теренс.
— Я думаю, что леди О'Мой не станет возражать против того, чтобы немного затрудниться в интересах обвиняемого, — сказал он, глядя на свою жену и предназначая для нее и Тремейна язвительный сарказм, таящийся в этих словах и скрытый от остальных его спокойным тоном. — Маллинз сообщил, по-моему, что видел леди на балконе, когда вышел во двор, следовательно, ее показания дадут нам возможность сдвинуться по времени назад от того места, с которого начал рассказывать Маллинз.
Злая ирония, заключавшаяся в этой двусмысленности, должна была снова поразить этих двоих.
— Учитывая, что обвиняемому грозит смертная казнь, я не думаю, что мы должны упускать хоть что-то из того, что может повлиять на решение суда.
— Я полагаю, сэр Теренс прав, сэр, — поддержал его прокурор.
— Что ж, хорошо, — сказал председатель. — В таком случае, пожалуйста, продолжайте.
— Не будете ли вы любезны, леди О'Мой, сообщить суду, как случилось, что вы вышли на балкон?