Капитан первого ранга
Шрифт:
— И если такелаж изготовлен из обыкновенной пеньки, дорогие мои, — объяснял адмирал, — то все эти снасти приходится смолить.
— Смолить, сэр? — воскликнула Софи. — Хотя конечно. С помощью кисти, я полагаю? — добавила она тихим голосом и залилась румянцем.
— Итак, я препоручаю девочек вам, Обри, — произнес адмирал Хеддок. — Перекладываю ответственность на ваши плечи. Две взрослые девицы — это огромная ответственность. Я привезу их к вам на фрегат в четверг.
— Честное слово, вы очень добры, сэр, но корабль не слишком хорош для дамы. Вернее, очень хорош для дамы. Но тут слишком тесно. Буду счастлив, более чем счастлив проявить все свое внимание к мисс Уильямс, насколько это в моих силах.
— О, не беспокойтесь. Это же только девушки, они привыкли к
Послушайте умное слово, хорошо? Вы поняли, к чему я клоню?
С лукавым выражением лица адмирал подошел к трапу, и ему отдали почести, достойные его высокого чина. Постояв сколько полагается при таких проводах, Джек Обри обратился к вестовому:
— Пошлите за плотником. Мистер Симмонс, будьте настолько любезны, пошлите на ют лучших матросов с пемзой и швабрами. Скажите мне, кто из офицеров наиболее отличается вкусом?
— Аппетитом, сэр? — воскликнул Симмонс.
— Нет, нет! Художественным вкусом. Знаете ли, чувством возвышенного.
— Не знаю, сэр, есть ли среди нас такие знатоки. Что касается возвышенного, то я не припомню, чтобы в кают-компании мы разбирали такие темы. Но есть такой Маллет, сэр, из плотницкой команды, который в этом точно разбирается. Он был скупщиком краденого и собаку съел на всякого рода красивых вещах — картинах старых мастеров и так далее. Сам он уже в годах и не слишком силен, поэтому помогает мистеру Чарноку выполнять столярные работы и заниматься отделкой. Но я уверен, что он разбирается в возвышенном лучше любого другого.
— Я хотел бы с ним поговорить. Мне нужно украсить каюту. Полагаю, его можно отпустить на берег?
— Ну что вы, сэр. Он дважды сбегал, а в Лиссабоне попытался добраться до берега в бочке, но попал не туда. Однажды он украл платье у миссис Армстронг и попытался проскочить мимо старшины корабельной полиции, заявив, что он женщина.
— Тогда он отправится в сопровождении Бондена и отделения морских пехотинцев. Мистер Чарнок, — обратился он к ожидавшему его распоряжений плотнику. — Пойдемте со мной и посмотрим, что можно сделать, чтобы каюта стала пригодной для леди. Мистер Симмонс, пока мы этим занимаемся, не прикажете ли вы парусному мастеру заняться изготовлением парусинового ковра из белых и черных квадратов — точь-в-точь как на «Виктории». Нельзя терять ни минуты. Стивен, мой герой, — начал он, оказавшись в сравнительно уединенной носовой каюте, обняв его одной рукой, похожей на медвежью лапу. — Разве вы не удивлены и не обрадованы? Господи, какое счастье, что у меня есть хоть какие-то деньги! Предложите-ка
— Каюта и без того хороша. Вполне соответствует. Нужно только подвесить еще одну койку, принести обыкновенную кровать и, соответственно, одеяла и подушки. Графин с водой и стакан.
— Можно передвинуть переборку вперед на целых восемнадцать дюймов, — сказал Джек. — Кстати, вы не станете возражать, если мы ненадолго перевезем пчел на берег?
— Из-за миссис Миллер они никуда не переезжали. Ради миссис Миллер вы не позволяли себе таких капризов, достойных тирана. Бедняжки только начали привыкать к новой обстановке — принялись устраивать для матки гнездо.
— Дружище, я настаиваю. Ради вас я бы отправил своих пчел на берег, клянусь честью. Хочу вас просить о большом одолжении. Мне кажется, я рассказывал вам о том, как я обедал с лордом Нельсоном?
— Не больше двух или трех сотен раз.
— По-моему, я описывал те изящные серебряные тарелки, что стояли у него на столе? Они были изготовлены здесь. Прошу вас, съездите на берег и закажите мне четыре штуки, если хватит этих денег. Если нет, то две. Они должны иметь каемку в виде троса. Не забудете? Каемка должна быть в виде троса. Маллет, — произнес Джек, обращаясь к не первой молодости моряку с прямыми редкими волосами, который стоял рядом со старшим офицером, всем своим видом изображая подобострастное внимание. — По словам мистера Симмонса, вы человек со вкусом.
— Ну что вы, сэр, — воскликнул Маллет, задрав нос. — Он чересчур переоценивает мои скромные возможности. Но в прежние времена я кое-чего стоил. Я внес свою малую лепту в украшение Павильона, сэр.
— Великолепно. Мне нужны какие-то вещи для украшения каюты, вы понимаете? Зеркало, большое широкое зеркало. Шторы. Изящные небольшие стулья. Возможно — как эта штука называется? — пуфик. Чтобы все радовало молодую леди.
— Хорошо, сэр. Я вас прекрасно понимаю. И в каком же стиле, сэр? Шинуазери, классический, директуар?
— В самом лучшем стиле, Маллет. А если сумеете найти какие-нибудь картины, тем лучше. С вами пойдет Бонден, чтобы вместо Рембрандтов вам не всучили каких-нибудь Рафаэлей. Кошелек будет у него.
Последние дни пребывания Стивена на фрегате были скучны и утомительны. В каюте скребли и терли; она провоняла краской, пчелиным воском, скипидаром и парусиной. Две ее койки перевешивались по нескольку раз в день, вокруг них ставились помещенные в бадьи цветы. Каюта стала запретной территорией, где ему был отведен небольшой участок в неприятной близости от Джека, который всю ночь метался и храпел. Тем временем атмосфера на фрегате накалялась, как на «Поликресте» накануне мятежа: видны были угрюмые взгляды, слышался ропот, капитан пребывал в утомительной для всей команды прострации — смеялся, прищелкивал пальцами, притоптывал по палубе. Женатые офицеры посматривали на него со злорадным удовлетворением, остальные — с укором…
Стивен подошел к особняку адмирала Хеддока и сел рядом с Софи в беседке с видом на пролив.
— Вы найдете его изменившимся до неузнаваемости, — заметил он. — Возможно, сейчас вы так не считаете, но в действительности он утратил свойственное ему сердечное веселье. Джек уже не прежний, он стал более угрюм и менее дружелюбен. Я подметил его новые черты именно на этом корабле. Он значительно отдалился от офицеров и экипажа. И вот еще что. Он переживает неудачи более терпеливо, чем прежде. Ко многому относится с большим равнодушием. Должен сказать, что мальчишка в нем исчез. Того юноши с ухватками пирата, каким он был при нашем первом знакомстве, в нем вы больше не увидите. Но если человек становится зрелым и закаленным, то поневоле кажется, что он безразличен ко многому, что доставляло ему радость. Разумеется, это не касается вашего милого общества, — добавил доктор, видя ее тревогу. — Честное слово, Софи, как великолепно вы сегодня выглядите, — сказал доктор, прищуренными глазами разглядывая девушку. — Какие у вас волосы — вы, наверное, сделали новую прическу?.. Дело вот в чем. Он стал более опытным офицером, чем был, но более скучным человеком.