Капитан Сатана или приключения Сирано де Бержерака
Шрифт:
— Яд! Вы хотите достать у меня яд? — с ужасом вскрикнула цыганка.
— Молчите, если это слово пугает вас!
— Нет-нет, я не хочу быть причастной к какому-нибудь преступлению!
— Разве я упомянула о каком-нибудь преступлении? — гордо спросила незнакомка.
— Но я сама могу о нем догадаться!
— Успокойтесь, — горько улыбаясь, проговорила дама, — если и должен умереть кто-нибудь от этого яда, то лишь я одна.
— Вы? Вы, богатая, знатная, молодая, и вероятно любимая, хотите умереть? — с удивлением спросила цыганка.
— Какое вам дело до этого? Я ни сожаления, ни участия не прошу у вас. Наступит день, может быть, очень скоро, когда, кроме смерти, у меня не будет другого исхода. Я хочу сама выбрать эту смерть. Мутные холодные волны Сены, которые шумят у меня под окном, слишком страшат меня, мысль о кинжале пугает меня, я хотела бы или моментальной безболезненной смерти, или смерти забвения…
— Ваши слова, сударыня, немного не ясны для меня. Протяните мне вашу руку! А! Я узнаю эти линии… Любовь… заблуждение, борьба и… победа или смерть! — проговорила Зилла, пристально рассматривая ладонь маленькой выхоленной ручки.
— Теперь я вспомнила! Вы — Жильберта де Фавентин! — вскрикнула цыганка.
— Кто вам сказал это? — спросила незнакомка дрожащим голосом.
— Снимите покрывало: оно теперь бесполезно. Я видела вашу руку там, помните, в саду вашего отца, и по этой руке узнала вас!
Действительно, цыганка не ошиблась: перед ней стояла Жильберта де Фавентин.
Молодая девушка послушно сняла покрывало.
— Итак, вы меня знаете? Тем лучше. Вероятно, и повод моей просьбы не безызвестен вам? — решительно проговорила Жильберта.
— Так и вы любите его? — медленно спросила цыганка, глядя на свою соперницу.
— Люблю ли я? Кого?
— Кого? Мануэля, любимого, дорогого Мануэля, которого вы отняли у меня и погубили его! — страстно воскликнула она.
— Бедная! — прошептала Жильберта, с состраданием глядя на цыганку.
Обе женщины в волнении умолкли. Наконец, Зилла первая овладела собой и быстро спросила:
— Скажите, Мануэль жив?
— Да, он жив! Разве вы не знаете этого?
Лицо Зиллы озарилось счастливой улыбкой. В первый момент появления прекрасной соперницы цыганка, поглощенная своей любовью, даже забыла спросить о Мануэле. Но, успокоенная ясным ответом Жильберты, она снова поддалась невольному порыву своей пылкой натуры.
— Вы любите его? — спросила она, пытливо глядя на свою гостью.
— Если бы я не любила его, то к чему бы была здесь? — просто ответила Жильберта. — К чему мне скрывать тайну своего сердца, раз я уже сказала вам самое главное? Мой отец хочет выдать меня за графа Роланда де Лембра. Но я ненавижу, презираю этого человека! Если они будут настаивать на свадьбе, я спокойно буду ждать этого… последнего для меня часа. Да, прежде чем рука его коснется меня, прежде чем священник благословит этот союз, я буду мертва!
— Неужели вы уже окончательно решились?
— Да, бесповоротно!
— И вы рассчитываете на мою помощь?
— А почему бы и нет? — загадочно спросила Жильберта.
Этот странный тон не ускользнул от внимания гадалки.
«Ты ненавидишь меня за то, что я отняла у тебя Мануэля. Если он освободится когда-нибудь, то вернется ведь не к тебе, Зилла, а ко мне. Дай мне те, о чем я тебя прошу. Моя смерть вернет тебе любимого человека!» — казалось, говорили эти загадочные грустные глаза.
Зилла словно читала по ним, и недоброе «чувство зашевелилось в ее душе. Она уже видела, как исчезают все препятствия, отделяющие ее от Мануэля. Лишь одна капля яда!..
Но ведь этот яд в ее руках, она должна сама дать ей эту гибель! «Я лишь исполню ее просьбу!» — нашептывал ей ее эгоизм.
В то время как цыганка в нерешительности стояла посреди комнаты, стараясь совладать с вихрем различных мыслей, волновавших ее, Жильберта легко коснулась ее руки.
Этот немой вопрос вывел ее из раздумья. Последние укоры совести умолкли, и она холодно обратилась к Жильберте:
— Да, вы правы!
Подойдя к шкафу, она выбрала из ящика янтарное ожерелье и, подавая его молодой девушке, проговорила с легким волнением:
— Это — янтарные бусы; вот эта бусинка рядом с маленьким серебряным амулетом по виду такая же, как остальные, но…
— Давай! Она пропитана ядом, да? — поспешно проговорила Жильберта, протягивая руку.
— Нет, это яд! Эта бусинка в воде совершенно растворится, и смерть наступит моментально, без всяких мучений.
— Спасибо, Зилла. Ты поняла меня. Если я должна умереть, не твоя вина в этом! Что ж, уж судьба моя такова! Если Мануэль вернется к тебе… будьте счастливы, но… иногда вспоминайте обо мне. Ведь к мертвым нельзя ревновать!
Эти грустные слова, произнесенные с легкой дрожью в голосе, невольно вызвали слезы на огромных блестящих глазах цыганки. Она поняла весь ужас своего поступка, и раскаяние забушевало в ее душе.
— Отдайте! Отдайте мне мои бусы! — крикнула она с отчаянием, порываясь к молодой девушке.
— Нет, Зилла! Отдав их тебе, я не отреклась бы от своей мысли, а только подвергла бы себя более мучительной и продолжительной смерти. Прощай, Зилла!
— Нет-нет, вы не уйдете! — проговорила цыганка, бросаясь к молодой девушке.
— О, вы лучше меня, вы достойнее любви! — пробормотала она, опускаясь на колени перед молодой девушкой и хватая ее нежные, маленькие ручки. — Не имея возможности соединиться с Мануэлем, вы решаетесь умереть А я? Я думаю лишь о мести! Простите меня и живите! Скажите, когда назначена ваша свадьба? — спросила вдруг она, вставая.