Шрифт:
Юрий Владимирович Давыдов
Капитан Юнкер, будь он проклят...
Пировали до петухов. Вина, блюда, десерт - все превосходное, от Жоржа, лучшего ресторатора. Собрался, как говорится, "весь Кронштадт".
Такое плавание, черт побери! Жалованье вчетверо против обычного. Желанная награда за число морских походов, желанный орденский крест. А главное - честь и слава называться дальновояжным.
Поди-ка не запируй. Командир таровато одолжил три тысячи рубликов. Шампанское пенилось, как бурун, Тосты взвивались, как сигнальные флаги. Хохот взрывался,
Короче, было весело.
Потом было смешно.
Очередной выпуск "Русского художественного листка" порхал в гостиных и лавках, в кофейнях и читальнях. И не только "весь Кронштадт", но и "весь Петербург" смеялся. Смеялись над карикатурой: бывший моряк... в полицейском мундире. А подпись гласила: "Все части света обошел, лучше 2-й Адмиралтейской не нашел".
Вначале было весело, потом смешно.
Но Боже мой, какой мрак, какие невзгоды легли между этим "вначале" и этим "потом"!
Двадцать седьмой - смерть и смерч, голод и скорбут*, подлость и мужество.
* Цинга.
1
Есть несколько значений слова "транспорт". Андрей Логгиныч Юнкер предпочитал карточное. В азартных
играх "транспорт" - перемена ставки с одной карты на другую.
Юнкер играл в карты и в службу. Карточные "маневры" вел на зеленом сукне, служебные - в адмиральских передних. Андрей Логгиныч играл, а не отыгрывался, не служил, а выслуживался. Ему благоволил светлейший князь Меншиков, глава флота.
У слова "транспорт" есть и военное, морское значение: фрегат, назначенный для мирной перевозки грузов.
В 1840 году капитан-лейтенант Юнкер получил транспорт "Або". Но и тут для господина Юнкера была перемена ставки. "Або" шел в кругосветное. А кругосветное сулило многое, ежели под многим понимать увеличенное денежное содержание и увесистый сундук со звонкой монетой на двухгодичные корабельные нужды.
Надо вам сказать, что снарядить корабль в дальний поход - работа ломовая, страдная. Все хлопоты Андрей Логгиныч любезно уступил подчиненным. Сам же обретался на берегу, и не в Кронштадте, а в Санкт-Петербурге.
В столице Юнкер не скучал. Я забыл сказать, что Андрей Логгиныч любил распечатать не только колоду, но и бутылку. Получив "Або", он получил изрядные суммы. Конечно, казенные. Да ведь известно: казенное - страшно, подержал - и за пазуху.
В столице господин Юнкер пил вино. Его подчиненные в Кронштадте лили пот. Юнкер знал, кому довериться. Старший офицер лейтенант Бутаков? Потомственный моряк, хлебнувший соленой воды едва ль не с пеленок. У Бутакова ревностные помощники: Петр Бессарабский и Павел Шкот, Евгений Голицын и Николай Фредерикс. Штурман Клет? Разумеется, черная кость, но в навигации смыслит достаточно. (Андрею Логгинычу не худо было б добавить, что "черная кость" смыслила в навигации куда больше его высокоблагородия.) Господин Юнкер знал, на кого положиться. И кутил напропалую.
В исходе августа "Або" изготовился к плаванию. Припасы для Камчатки наполнили трюмы. Пришла пора вытянуться из гавани на рейд и при добром ветре поднять якорь.
Обычно
Тут, кстати, вспоминается мне один моряк. Он говаривал, что видел на своем веку лишь одного капитана дальнего плавания, "который взошел на палубу танцующей походкой и весело отдал первую команду". Оказалось, пенитель океанов "оставлял позади лишь кучу долгов и грозивший ему судебный процесс".
Андрей Логгиныч легкой стопою обошел транспорт - трехмачтовый, восемьсот тонн водоизмещения. Старший офицер сопровождал командира.
– Ничего не забыто?
– осведомился господин Юнкер.
– - Все по реестрам, - отвечал Бутаков.
"А рояль? А бочки с вином?
– ухмыльнулся про себя господин Юнкер.- А все заказанное Cтраннолюбским?" Но вслух капитан-лейтенант ничего не сказал ни про рояль, ни про вино.
В пятый день сентября 1840 года военный транспорт "Або" оставил Кронштадт. День был ветреный, ветер свежий.
2
"Або" строился в Финляндии. Финские сосны раскачивал балтийский ветер. Теперь он раскачивал сосны, принявшие вид фрегата.
Море ходило ходуном. Но моряков не уходило, никто не маялся морской болезнью, и господин Юнкер мог бы полюбоваться ладным экипажем.
Однако он отлеживался в каюте. Санкт-петербургские развлечения взяли-таки много энергии. Андрей Логгиныч, как и прежде, надеялся на старшего офицера. Э, лейтенант Бутаков отлично справится, со своими обязанностями. А сверх того и с обязанностями командира. Андрей Логтиныч не страдал избытком самолюбия. Он мельком думал, что скоро будет страдать от недостачи особого рода. Но покамест гнал мрачную мысль. Авось как-нибудь образуется.
Говорят, дружба испытывается пудом соли. Служба на море солона и без соли. Уже за Толбухиным маяком, первым на вест от Кронштадта, Бутаков смекнул: Андрей Логгиныч - командир по штату, а он, Бутаков Алексей Иваныч, - командир со штатом. На него, Бутакова, легла ответственность и за людей и за корабль.
Бутакову недавно исполнилось двадцать четыре. Полжизни носил он форменное платье: кадет, гардемарин, мичман, лейтенант. Черное море было купелью: отец-моряк брал сына в крейсерства. Балтика была практической школой: фрегаты, корвет, линейные корабли. Однако Черное и Балтика - лишь заводи Мирового океана. И теперь лейтенанта ждали гром и вихрь Атлантики, Индийского, потом - Великого, или Тихого.
Алексей Бутаков рвался в дальние просторы. Но он не собирался командовать "Або", а предполагал как можно лучше исполнять генеральные повеления капитана. Выходило иначе: ему, Бутакову, командовать генерально. В глубине души он все же надеялся, что Юнкер, отлежавшись в каюте, примет "бразды".
Близость Копенгагена исцелила его. Капитан вышел на палубу приветливый, оживленный, нетерпеливо поглядывая на шпили и башни датской столицы. Едва якорь забрал, то есть зацепился за фунт, как командир велел спустить гичку и был таков.