Капитан закона
Шрифт:
– Кого опустили, меня? – встрепенулся Каратаев.
– Ну, а вдруг?
– Гонит Чабан… Э-э, а где он? – спохватился бандит.
– В больнице. Жив-здоров, но тебе того же не желает. Да и я, в общем, тоже. Убить меня хотел?
– Я?! Тебя? Да ты что, начальник!.. Ну, была у меня винтовка, каюсь. И прицел на ней оптический. Так я через этот прицел в окна заглядывал, интересно, что там происходит…
– А комнату зачем снял?
– Как это зачем? Жить негде, вот и снял…
– Винтовку принес, пистолет у тебя был…
– Ну, нашел по случаю, жаль было выбрасывать.
– Что ты нашел?
– Ну, стрелял, – сдулся Марат. – Пьяный был, сдуру стрелять начал…
– Да, но сначала ты Пестрякова убил.
– Гон это все, начальник! Это все Чабан! Я в него потому и стрелял…
– Ну, следствие разберется, кто Пестрякова убил. И проституток. Прокурорское следствие разберется. А тебя, парень, арестантское следствие ждет, в тюрьме. Ты за Мохнатого заступился, а тот сам знаешь кто… Но Мохнатого сразу на свободу выпустили, а ты минимум на десять лет загреметь можешь. И все эти десять лет ты будешь кукарекать как последний петух. Не веришь?
Марат низко наклонил голову и затравленно, исподлобья глянул на Богдана.
– Чего ты хочешь, начальник?
– Кто меня заказал?
– А если скажу, обещаешь не прессовать меня?
– Обещаю.
– Мохнатый тебя заказал.
– Пестрякова кто убил?
– Я.
– Проституток?
– Клешня, Повидло…
– Меня ваши клички не интересуют.
– Дима Любимов и Серега Сладков…
– Где они сейчас?
– Не знаю… Мы к Мохнатому поехали, я ему все рассказал, он их при себе оставил. А мне сказал, что брехня все это, никто его не опускал, что это все капитан Городовой слухи распускает. Пообещал, что если я тебя сделаю, то заплатит мне хорошо. И бригадиром сделает. Двадцать тысяч аванса дал…
– Понятно. Двадцать тысяч долларов аванса, и вторая половина – тоже двадцать. Лет… Строгого режима. И то если повезет. Так ведь и вышку могут дать.
– Так мораторий вроде бы… И не убил я тебя…
– Да, но Пестряков – тоже мент. За мента спрос особый. Тем более он в следственном изоляторе служил. Но шанс у тебя есть. Все зависит от твоего желания сотрудничать со следствием. Нас интересует Мохнатый. Сейчас мы запротоколируем твои показания против него, и ты ни при каких обстоятельствах не должен от них отказаться. На тебя будут давить, тебя будут стращать, но ты должен держаться. А я со своей стороны обещаю тебе содействие тюремной администрации, хорошую камеру без махровой уголовщины… Ты должен понимать, что Мохнатый – большой человек в уголовном мире. Если мы сможем осудить его и отправить на этап, это станет громким событием, возможно, даже в масштабах страны. Это будет победа правосудия. И от правосудия тебе зачтется. Возможно, тебе даже простят убийство Пестрякова…
– Я его не убивал, – мотнул головой Марат.
– Ты же сам сказал, что убил его.
– Ну, я его всего лишь ударил. Он еще жив был, когда дом поджигали. Но это не я сделал. Это Любимов и Сладков…
– А кто им приказал?
– Они сами.
– А Чабанов утверждает, что это ты отдал приказ поджечь дом.
– Но посоветовал мне Любимов. Да и врет Чабанов, – выжидательно посмотрел на Богдана Каратаев.
Ему хотелось, понял Городовой, чтобы он помог ему смягчить вину. Чтобы он как-то повлиял на Чабанова. Но ведь показания против него могли дать и сами Любимов и Сладков. Или он уверен, что сделать они этого не смогут?
– А Любимов что скажет? И Сладков?
– Ну, я не знаю, – пожал плечами парень.
– Что ты про них знаешь? Где они сейчас могут быть? Марат, спасти тебя сейчас может только правда.
– Не знаю. Они сомневаться стали.
– В чем?
– Ну, что мы все правильно сделали. Мента этого убили, проституток, дом сожгли. В Чабана стреляли…
– Ты в Чабана стрелял?
– Я… Мохнатый в кабаке был, мы к нему подъехали, я ему все рассказал. Он взбесился, по кабинету забегал. Я думал, он меня убьет. Потом он успокоился, сказал, что брехня все это. Спрашивать стал, кто знает про то, что нам прапор сказал. Я ответил, что Чабан сомневаться начал, поэтому я его завалил. Мохнатый хвалить меня стал, типа, все правильно я сделал. И что прапора сжег и проституток. Потом про Клешню стал спрашивать, про Повидло; ну, я и сказал, что не очень уверен в них.
– А в себе ты уверен был?
– В себе – да, уверен. И Мохнатый это понял. Но сказал, что я свою преданность доказать должен – убрать капитана Городового. Сказал, что это ты, начальник, ложный слух пустил и тебя за это наказать надо. Ты, говорит, снайпер хороший. Ну, мне говорит…
– А это действительно так?
– Ну-у, – замялся Марат. – Там со ста метров не промажешь… Я же в армии служил в полигонной обслуге, какого только оружия там не было. Мне из «СВД» нравилось стрелять…
Возможно, Марат принимал участие в убийствах «юбилейских» авторитетов осенью прошлого года, но Богдан решил пока не затрагивать эту тему.
– Значит, снайпер ты хороший, а винтовку Мохнатый тебе дал.
– Зачем дал? Сам взял. Там у нас целый арсенал…
– Где там?
– А мне это зачтется?
– Обещаю.
– Квартира на Кармазина. Только там не все… Есть еще точки, но я не знаю, где…
Егор записал адрес. Неплохо сегодня день начался. Могла бы пуля в голову прилететь, но нет, жив он и еще преступление раскрыл. Мохнатого теперь легко будет к стенке прижать и еще бандитский схрон с оружием накрыть.
– А кто знает?
– Бедуин знает. Он чисто по этой части. Он тогда со мной был, винтовку мне подобрал.
– Хорошие у вас винтовки, «СВУ», такие так просто не достанешь, – заметил Богдан.
– Ну, так мы не просто. Бедуин через Ижевск доставал…
– Как на Бедуина выйти, знаешь?
– Ну да, скажу. Если зачтется…
– Зачтется… Значит, с винтовкой проблему решили?
– Ну да. Адрес, где ты живешь, мне сказали, я поехал к твоему дому, а там другой дом, напротив. Чердак там…
– Кто про чердак подсказал?
– Мохнатый. Сказал, что там хорошая позиция. Только как-то стремно с чердака стрелять, а там на подъезде объявление висело, что бабка комнату в квартире сдает. Я зашел, оказалось, что комната прямо на твои окна выходит…
– Это точно, зашел ты неслабо. Как бы теперь обратно выйти, да? Тяжелый у тебя случай, Марат. На меня покушался, в Чабана стрелял, Пестрякова и двух девушек сжег, сопротивление при задержании оказал…
– Но я же хочу вам помочь!