Капитан
Шрифт:
Однако Капитан не шевелился. Он думал об экипаже. Разве это экипаж? Ваню, который даже еще и не мальчишка, а так, малыш, пришел. Ваню, которому не разрешали еще принести клятву, потому что ему нет тринадцати лет, и который принимал за змею всякую корягу. А Торпеда? А Чичо ("чичо" - дядя) Пей? Где они? Нет, конечно же, никакой это не экипаж! И Султан небось испугался, как бы не увязнуть в тине. А может, Султана его строгая мать заставила чистить картошку. Надела на него нейлоновый передник - она большая чистюля, - и сидит себе Султан, чистит картошку одну за другой... Но Мичман-то, Мичман! Сказал:
Ветер принес откуда-то дождевые капли; юнга ощутил их на своих голых руках.
– Дождь пойдет, - сказал он, когда одна капля щелкнула его по носу.
– Ну и пусть идет! Мичман! Тьфу! Дождя испугался! Мичман понижается до простого матроса. Голосуй!
Щелкнула кнопка фонарика. Ваню поднял руку, прищурившись, совсем серьезно, от яркого света.
– Единогласно!
– отрезал Капитан.
Малыш понял, что теперь - эх-ха!
– будет все хорошо, и решился наконец спросить о том, что его давно интересовало:
– Капитан, а что значит "единогласно"?
– Это когда за что-нибудь голосуют все.
– А завтра пойдем на рыбалку?
На мостках послышались шаги. Ваню глянул в ту сторону, но перед глазами у него все еще плясали белые круги, так что он ничего не разглядел. Прошумело в камышах.
– Мичман Борис Петров просит разрешения ступить на борт!
– За опоздание корабельный совет разжаловал тебя в простые матросы, отчеканил Капитан, подавая Ваню фонарик.
– Свети!
– Эх-ха!
– Погоди, Капитан, не торопись!
Юнга щелкнул кнопкой. Батарейка у фонаря была большая, совсем новая, и светил он ярко, будто фара у мопеда.
Мичман смело и уверенно прошел по доске, сам втянул ее в лодку, остановился перед Капитаном. Ростом был он чуть пониже Капитана, широкогрудый, крепкий русоголовый паренек.
– У меня важные новости.
Ваню стал таращить глаза, корчить рожи и, приблизив фонарик к подбородку, щелкал, меняя цвета. Щелк!
– красный; щелк!
– зеленый. Сейчас он, наверное, ужас как страшен, и если кто-нибудь с берега видит его, небось думает, что это призрак, и наверняка... Но вместо "кого-нибудь с берега" его увидел Капитан.
– Гаси! Батарейка сядет, - сухо сказал он (щелк!), а в темноте продолжал с иной, подкупающей интонацией: -Я раздобыл карту Острова сокровищ!
– Значит, отплываем?
– тотчас вступил в игру мальчуган. Мичман шумно выдохнул воздух. Когда он волновался или чувствовал себя неловко, то всегда глубоко втягивал в себя воздух, а потом вдруг разом выпускал его - словно из лопнувшей шины. Сейчас он был недоволен, что его не расспрашивают, какие это важные новости он принес. Ну, и ничего он им не скажет! Если бы пираты его схватили, они бы запросто его отдубасили. В какой-то момент они заподозрили, что кто-то подслушивает, так что ему пришлось спускать шину не меньше минуты. Но раз его не спрашивают, он ничего не скажет!
– Капитан, пираты сговорились завтра после сбора опередить нас и захватить корабль.
Таков уж был Мичман - верный моряк.
Капитан посмотрел на него, словечка не обронил. Ваню выпрямился и впился глазами в старших ребят. Сейчас Капитан придумает такое, что.. Потому он и Капитан, правда ведь?..
– А если не успеют прийти сюда раньше, то нападут на нас с бомбами.
– С бомбами! Эх-ха!
Лягушки опять расквакались. Пичуга заплакала детским голоском. Молния сверкнула и погасла в реке, где-то возле железного моста, а может, и много дальше, потому что Ваню успел сосчитать до двадцати одного, пока дотащился до них приглушенный гром.
– Вот как?
– сказал Капитан и достал из кармана огромную деревянную капитанскую трубку.
– Ну что ж, посмотрим!
– Посмотрят у нас эти пираты!
– Глаза Юнги были полны ликования, а пальцы его трепетали на серебристом корпусе фонарика: очень хотелось Ваню взять да и щелкнуть - перепугать лягушек до смерти.
2. ОДИН КОРАБЛЬ-ТРИ РАЗНЫХ КУРСА
Капитан взял в руки большую воронку. Эх-ха, теперь уж точно, эх-ха, они отправляются в дальнее плавание! Прозвучал металлический голос Капитана:
– Все на борт!
– Йес, Капитан!
– Мичман, запускай!
– Йес, запускать! Брр, пррр, так-так, прррр, так-так-так, пррррр...
Запустил! Всегда он делал это безотказно. Даже когда у него однажды вскочил на губе прыщик и она болела от каждого движения, даже тогда он героически не останавливал двигатель на всем пути через Атлантику. И знаете, если не смотреть на него, то кажется, что это всамделишный катер выходит в открытое море.
– Юнга!
– Йес, Капитан!
– Убери в карман фонарик!
– Йес, он в кармане, Капитан!
Оба они опасались, как бы фонарик не пострадал при выполнении следующей команды.
– Поднять якорь!
Юнга вытягивал якорь нарочито медленно, чтобы цепь дольше звякала о борт. Вот наконец старая, ободранная гиря тяжело улеглась на дно лодки.
Капитан зажал в зубах трубку. Колесо заскрипело.
– Мичман, полный вперед!
– Йес, полный вперед!
Корабль зарылся носом в волну. Берег исчез. Перед ними всё засверкало и загрохотало - то ли буря надвигалась на них, то ли они неслись ей навстречу, смелые и непреклонные: один Капитан, один Мичман и один Юнга, бывший старший матрос.
Дали манят к себе человека, кольцо горизонта тесно ему. Каждый из нас потомок путешественников, первооткрывателей. Наши предки не строили домов, не возводили городов. На своих приземистых лошадках появились они из глуби далеких степей. Они и спали в седле, - не их ли сны снова приходят к нам по ночам? Всякий прожитый день - это маленькое путешествие с широко распахнутыми в мир глазами. На ладошках и коленках пробираемся мы темным тоннелем под кроватью. Проходят годы, и мы открываем потайные уголки двора. При первом же падении носом мы открываем закон тяготения. И важен здесь не нос, а открытие! Стоит попасть на незнакомую улицу, и сердце забьется тревожно. И сладко. Спокойствие и уверенность не приносят снов. Мы путешествуем по прочитанному, по увиденному в кино, завидуем каждому космонавту. А ночи для нас так коротки, в особенности летние ночи. Сон продолжается под лучами солнца, и старая плоскодонка превращается в корабль. И всякий может на нем путешествовать, куда ему только заблагорассудится. Потому что сны ведь у всех разные.