Капкан для Бешеной
Шрифт:
– Я в жизни держал в руках, наверное, пару сотен автоматов.
– Как же он туда попал?
– Представления не имею.
– И адрес такой вам неизвестен?
– Улицу, конечно, знаю. Но не припомню, чтобы бывал в этом доме.
– И в милицейской школе никогда не бывали? – решилась Даша сделать первый ход.
– А что мне там делать? Отроду не заглядывал.
– Ну вот что, – сказала Даша. – Вы мне никак не кажетесь глупым человеком. Неужели не понимаете, что влипли если и не прочно, то в любом случае качественно? Вам любоваться на небо в клеточку как минимум трое суток. За это время пойдут очные ставки, будут свидетели, начнутся экспертизы, следственные эксперименты и прочая рутина… Рано или поздно вас обязательно
– Начинайте, – сказал он, выпрямившись на стуле. – Любопытно будет посмотреть…
Даша глянула поверх его плеча и опустила ресницы. Паша Горбенко принес стул из угла, сел вплотную к майору, приобнял его за шею и ласково сообщил:
– Я тебя, козел, бить не буду. Пусть сержанты кулаками махают, молодые они еще, не наигрались… Я тебя на эти трое суток в камере забуду. И без того дел по горло, где уж тут о тебе, паскуда, помнить. А если прапорщик из охраны шепнет сдуру в камере, что ты вчера трахнул первоклассницу на острове Кумышева, я тут ни при чем – мог он, болван, с похмелья напутать? Да очень даже запросто. И будет тебя вся камера трое суток в очко пялить – за первоклассницу. И не думай, что отмахаешься – я тебе нарочно подыщу комнатку, где сидят человек тридцать, а от такой кодлы и Шварценеггер не отмахается. Через трое суток тебя на свободу вынесут, кишки из жопы висеть будут, за год не оклемаешься. И самое большее, чего ты потом добьешься, – будешь ползать с заявлением в зубах… Ты меня качественно понял, офуярок? Мамой клянусь, я тебе это удовольствие заделаю. Я за своего покойного шефа десяток таких, как ты, к параше опущу… В глаза мне смотри, козел! Не играю я с тобой! Как бог свят, порвут жопу…
Он и в самом деле не играл, он был страшен. Даша взирала на происходящее без капли жалости или угрызений совести. Видела, что майора, наконец-то, легонько проняло, но не сломало, ломать придется долго…
– Хочешь встречный прогноз? – сквозь зубы процедил майор. – Через три дня, говоришь? А через неделю ты у меня получишь пулю в затылок, ментовня сраная. Или твоя баба получит хер во все дырки, – вызывающе уставился он на Пашино обручальное кольцо. – А может, сам огребешь хороший срок, только я тебе гарантирую, что на ментовскую зону ты не попадешь, на обычной приземлишься, где тебя самого раком приладят…
– Стоять! – рявкнула Даша, когда ее напарник, рывком отстранившись, занес было кулак. – Отставить… – приказала она потише. – Паша, держи себя в руках, мы не мелкоту взяли, а доброго волка, с ним надо технически… Ну наконец-то, майор, взыграло ретивое… Зубки и выскочили… Мой напарник нисколечко не шутит, он и в самом деле может вам все это обеспечить… но и вы тоже не шутите, а?
– Я вам гарантирую, – сказал майор. – Вы оба получите столько, что и не унесете. Может, это и банально, может, от каждого второго это слышите, но я вам обещаю…
– А что я говорила? – сказала Даша. – Ни интендант, ни бухгалтер так себя не ведет. Чтобы такие вещи обещать всерьез, нужно иметь за спиной жутковатую контору… Типа особого отдела, а? А вы мне тут лепите, будто не знаете никакого Волховича… Мне сердце вещует, что вы с ним по одной ведомости жалованье получаете…
– А вам сердце случайно не вещует, что впутались в крупную неприятность?
– Не вижу никаких неприятностей, – сказала Даша. – Пока что.
– Увидите.
– Все это довольно беспредметно, нет? – Она обаятельно улыбнулась. – А вам не приходило в голову, грозный вы наш, что принадлежность к конторе, каковой вы наверняка служите, для вас в данной ситуации – не благо, а вовсе наоборот? Серьезно, не приходило? Ну хоть «Семнадцать мгновений весны» вы, по крайней мере, смотрели хоть однажды? Тогда должны помнить коллизию с шофером Бормана. Самое опасное в нашем мире – оказаться крайним, когда две серьезных конторы смахнулись. Я не садистка, но мне позарез нужно выбить из вас показания. Приказ у меня такой. Санкции такие. Мы ведь тоже каста, не забывайте. И когда убивают нашего, причем не простого сержанта, начинается нешуточная карусель… Не сомневаюсь, нам могут устроить все, что вы так живописно перечислили. Только это еще под вопросом. Потому что о нас приходится говорить в будущем проблематичном времени, а вы уже влипли. Вы уже за решеточкой, вы никто, и звать вас – никто… Пока-то еще до нас доберутся… И потом, вы так уж уверены, что за вас будут мстить? А вдруг окажется, что вы нам выложили столько интересного и полезного, что в прежней команде вам уже в жизни не играть? И спишут вас в неизбежные потери, в два счета… Что, спокойно поговорим?
– Ну уж если говорить, тогда давайте сугубо под протокол… – покривил он губы.
– Да ради бога, – сказала Даша на полтона ниже. – Итак, майор Киреев… Что вы делали на том сборище?
– Слушал.
– Членом числитесь?
– Числюсь. В этом нет никакого криминала. Во-первых, это не партия, а скорее кружок по интересам, а во-вторых, такие вопросы вроде бы не в вашей компетенции…
– А вам известно, что ношение холодного оружия Уголовным кодексом запрещено? – кивнула она на обнаженную шашку, стоявшую рядом с ножнами в дальнем уголке.
– Там лезвие совершенно затуплено.
– Все равно. Всегда можно привести в состояние, годное для употребления в качестве оружия…
– Тогда запретите кухонные ножи. Ими уже столько народу положили, а вот про шашки я что-то не слышал…
– С Шумковым знакомы?
– Естественно.
– Дома у него бывали?
– Случалось.
– Где конкретно?
– Улица Маргелите Кривенайте, четыре – восемнадцать.
– А на Короленко?
– Я уже говорил – по указанному вами адресу в жизни не бывал.
– Но вы знали, что у Шумкова там квартира?
– А разве это его квартира? Представления не имел. Он живет на Кривенайте, с женой, с детьми…
Даша тоскливо вздохнула про себя, прилежно занося в протокол всю эту совершенно ненужную белиберду. Пока не привезут Ксану, ни за что не продвинешься дальше – в квартире его отпечатков не зафиксировано, только на автомате, опять начнется сказка про белого бычка… Может, и в самом деле сунуть его в соответственно подготовленную камеру, а потом вовремя вытащить? Ну, а если он там кому-нибудь шею приемчиком сломает? Скандал выйдет до небес… А главное, пакостные предчувствия так и висят в воздухе, словно неуловимая тяжесть на душе, иногда подступающая перед грозой…
– Интересно, что вас с Шумковым связывает?
– Интерес к истории, – пожал он плечами.
– А вам не кажется, что Шумков этот интерес доводит до абсурда? Деликатно выражаясь?
– Это его проблемы, разве нет?
– Если взглянуть с точки…
Она обернулась на стук бесцеремонно распахнутой двери – со вспыхнувшей мгновенно надеждой. Костя Гукасов, однако, не походил на вестника победы, скорее, наоборот. После разрешающего кивка Даши он подошел и сунул ей листок из блокнота, старательно загородив его спиной от майора. Даша мгновенно схватила взглядом две строчки, нацарапанные торопливо, размашисто:
«В психушке умерла Беклемишева, уже закоченела, когда они там почесались…»
– Там Вермуш, – сказал Костя. – Лазаревича на всякий случай привлечь?
– Валяй, – мертвым голосом сказала Даша. – Иди…
Итак, умерла Женечка – которую так и не смогли допросить по всем правилам. А посему идиотские мысли майора Шевчук так и остаются идиотскими мыслями… Это что же сейчас начнется, когда узнает Бек…
Она так и не успела переключиться на майора, смотревшего по-прежнему с вызовом. Зазвонил телефон. «Не может же случиться так, чтобы два раза подряд…», – подумала она, снимая трубку.