Капкан для глупой кошки (Не трепите богу нервы!)
Шрифт:
– Твоя роль в этом плане основная и очень рискованная, – аккуратно начала Яна. – Марин, ты можешь отказаться.
– Нет уж, фигушки! – гневно воскликнула та. – Эта коза драная меня дурой обозвала! Я ей такую дуру устрою, что все годы в тюрьме этой крысе в кошмарах буду приходить. Давай колись, что делать надо.
– Дело уголовное на Шульгиных уже заведено, ребята из Антонова отдела нас поддержат и подстрахуют, но все же я боюсь за тебя...
– Хватит кудахтать, у меня времени не вагон, давай по делу.
– Ладно, значит, так, – вздохнула Яна. – Во-первых, Тамару необходимо часика на полтора выманить
Глава 23
Утром, одевшись в свой спортивный костюм унылой расцветки, Марина вышла к завтраку. За столом уже сидели все члены коммуны, исключая Тамару и Влада. Наставница поднялась рано, об этом свидетельствовал отвар, дымящийся в кружках перед каждым из коммунаров, но выйти к трапезе не сочла нужным. Присутствующие уныло пережевывали пищу, не обращая друг на друга никакого внимания.
Марина торопливо перекусила, привычным движением незаметно выплеснула отвар в поленницу дров, сваленных около печной топки. После этого она направилась на поиски Тамары.
Увидев ее, Марина приветственно замахала рукой:
– Тамарочка, милая, мы так давно не говорили с тобой по душам, я соскучилась по этим беседам.
На лице наставницы явно проступило раздражение: мало ей своих проблем, тут еще эта юродивая. Поганец Влад даже не смотрит на нее, чего только не делала Тамара сегодня ночью, чтобы соблазнить мужа, а он грубо оттолкнул ее. И это после двухнедельной разлуки!
– Мариночка, давай поговорим попозже, а? У меня брат сегодня уезжает, надо его проводить. – Она постаралась добавить в голос как можно больше любезности. Чувствовалось, что дается ей это с огромным трудом.
– Да, я слышала, он еще вчера сказал, что быстренько с делами развяжется и уедет, – безмятежно кивнула Марина.
– Кому сказал? – не поняла Тамара.
– Ну, той женщине, которая с ним была, – пояснила собеседница.
– Он что, с ней разговаривал? – встревоженно спросила Шульгина.
– Ну да, я ее сразу узнала.
– Ты что, и раньше ее видела? – все больше нервничала Тамара.
– Томочка, зачем ты сердишься, я не хотела тебя расстраивать, ты такая добрая, а Влад плохой человек, – ворковала Марина, прикидываясь придурочным чайником. – У него тут жена умирала, а он по кустам обжимается с теткой посторонней.
– Пойдем, Марин, чайку попьем, поболтаем, а то замоталась я совсем, брат ночью девушку привез больную совсем, я даже не ложилась, все за ней ухаживала. – Шульгина чуть не силой потащила Марину за собой, ее ноги едва поспевали за размашистыми шагами наставницы.
Продолжили беседу они в столовой, где к этому времени никого
– Я только что позавтракала. После твоего отвара, Томочка, мне все эти чаи да морсы невкусными кажутся. А ты выпей, вымоталась небось за ночь-то. Да поспи пойди, и без тебя брат соберется. Тем более и вещи все он в деревне оставил.
– В какой деревне? – чуть не вцепилась в собеседницу Шульгина.
– Ну, там, где почта, – терпеливо принялась объяснять Марина. Потом «спохватилась» и зажала рот рукой. – Ой, прости, Томочка... Я ведь без спросу с территроии уходила. Увидела в заборе дыру, и просто бес попутал... Прости меня, Томочка, ради бога...
– Во сколько же это было? – нетерпеливо перебила Шульгина. Сейчас ее не слишком интересовало, где гуляла эта придурочная. Вообще она считала необходимым ограничивать передвижения своих «пациентов» и делала все, чтобы с территории, обнесенной забором, никто не выходил. Большинство из них сами нос из коммуны высунуть боялись, придавленные страхом и грузом ответственности за «совершенные преступления», остальные, под действием чудодейственного отвара, проникались к своей благодетельнице такой любовью, что шагу ступить без нее не могли. Но мало ли что. Береженого Бог бережет, как говорится. На довольно обширной территории коммуны пациенты передвигались совершенно свободно, следить за их действиями тут Тамара считала лишним. Да и возможности такой не имела. Она ведь всеми делами здесь заправляла совершенно одна. Обязательным условием проживания в коммуне было одно – непременное присутствие ВСЕХ обитателей домиков на совместных трапезах. Не хватало еще бегать за пациентами и поить отваром каждого индивидуально!
Но сейчас Тамаре было наплевать на все правила и условности. Эту глупую курицу она потом отругает по первое число, увеличит ей дозу отвара вдвое, втрое, вчетверо, если потребуется, посадит на цепь! Но сейчас гораздо важнее вытянуть все подробности о том, что видели ее дурацкие глаза и что слышали ее уши.
– Ну что ты, Мариночка! Конечно, я не сержусь на тебя. Ты ведь не пленница здесь, а гостья. Поэтому ты можешь ходить куда хочешь и когда захочешь... Так что там в деревне? Ты про почту говорила...
– Ты правда не сердишься? – робко посмотрела на наставницу девушка. Та ободряюще улыбнулась и погладила Марину по плечу. – Ну вот, значит, иду я по деревне и вдруг вижу: твой брат... – нерешительно, все еще явно смущаясь своего проступка, начала девушка. – Вечером он вчера приехал, дамочку какую-то там высадил около дома с желтой черепицей (дом Степаниды), поцеловались они так нежно, ну и вещи он там выгрузил, два чемодана. Я не стала дальше подглядывать, уже спать пора было идти, я и так без разрешения далеко ушла...
– Во сколько это было? – нервно поинтересовалась Тамара.
– Не знаю, часов в восемь где-то, у меня нет часов. – Весь вид Марины изображал наивность и безмятежность. – Но еще не совсем стемнело. Я быстро пошла обратно и к ужину успела. Ты такая добрая, Том! Я рада, что ты на меня не сердишься...
– Так... за стол мы сели в девять, а здесь он появился в два часа ночи... – как бы про себя отметила Тамара.
– Да не сердись ты, Том, – добродушно улыбнулась Марина, – сейчас-то можно уже, он ведь теперь вдовец.