Капкан для Лиса, или Игра без правил

Лари Яна

В полумраке прихожей именно она делает первый шаг – обвивает мою шею руками, зарываясь пальцами в волосы, а я склоняю голову и отдаюсь на милость. Я иссыхаюсь намертво и тут же упиваюсь вусмерть, потому что испытываю изощрённое удовольствие от этой резкой смены ролей. Голодно сминаю её сухие губы, едва не содрогаясь от не менее жаркого ответа.

Кто бы мог подумать, что импульсивный ребёнок так скоро станет жадной до ласки женщиной. Нет, пока ещё девушкой. Ещё каких-то пару минут...

– Тебе совершенно нельзя доверять дочерей.

– Нельзя, – стираю губами

её горькую усмешку. – Нельзя. Мне вообще доверять нельзя, но зато на меня можно положиться. Я позабочусь о тебе как никто другой.

От убойного сочетания её пугливой дрожи и выгнутого навстречу тела, перед глазами плывёт. Ладонью упираюсь в стену, чтобы удержать равновесие, а второй – помогаю обхватить себя ногами. Хочу дойти до спальни, ни на секунду не прерывая охватившего нас сумасшествия. Меня уносит от всего: от тонкого сливочного запаха, от бешеного отклика на каждое касание и от одного на двоих триумфа. Сейчас мы один общий нерв, высоковольтный провод, искры.

Полина так завелась, что я чувствую её жар через одежду, а к моменту, когда задеваю коленом угол кровати, уже едва дышу от возбуждения. Моё сознание сейчас замкнуто на одной-единственной мысли: если она в последний момент оттолкнёт – свихнусь. Только не сейчас, когда внутри всё кипит и плавится. А напугать её очень не хотелось бы, наоборот, придётся хорошо подготовить. Очень хорошо.

Однако, оказавшись на тонком покрывале, Полина, вместо того чтобы бояться, лишь застенчиво улыбается. И судя по тому, как несдержанно тянет вверх мой свитер, увлечена ничуть не меньше. Это немного успокаивает. Совсем незначительно.

Нетерпение бьёт по мозгам, заставляя злиться на узкие петельки, которые с такой неохотой выпускают пуговицы, что я попросту стягиваю с неё рубашку через голову и отправляю на пол поверх своей одежды. На нас остался только низ и есть ещё её бюстгальтер. Полина сама расстёгивает застёжку спереди, не сводя завороженного взгляда с моих татуировок.

Белизна девичьей кожи практически слепит. Взявшись за ремень, так и замираю, будто прибитый следя за тем, как она неторопливо стаскивает с себя джинсы. И да, я не раз бывал в стриптиз клубах, не раз драл там же первых красавиц, даже периодически портил девственниц, но сейчас становится по-настоящему больно от мощнейшей эрекции. Наверное, именно это позволяет частично вернуться в реальность.

Наивность Полины, её никем ещё нетронутое тело и дерзкий вызов, даже теперь тлеющий в полуприкрытых глазах, не оставляют ни единого шанса моей внутренней сволочи. Мне не по себе. Вернее, непонятно как вообще к себе такому относиться. Единственное, что действительно очевидно в эту минуту – необходимость закончить начатое, пока возбуждение не прикончило меня.

Диссонанс раскалывает череп надвое – я эгоист и я готовый из кожи вон вылезти, чтобы не дать Полине в себе разочароваться. Я делаю ставку на первое: естественное, привычное и... с треском проигрываю. Жадно приникаю к распухшим губам и что-то чуждое мне сдавливает грудь, не давая дышать. Не хочется с ней, как с другими: цинично и наплевательски. Вообще никого другого не хочется.

Нависнув

над ней на согнутых локтях, пожираю взглядом каждую ресничку, касаюсь им каждой веснушки. Буквально вижу исходящий от кожи жар, плавлюсь в глубине потемневших глаз и вдруг осознаю, что вру себе, отрицая действительность – для меня этот первый раз такой же особенный, как и для Полины. Боль не должна быть первым, что она испытает, доверившись мне.

Я плавно собираю слабую дрожь, спуская пальцы всё ниже, к влажной промежности. Чувствительное тело вибрирует струной, но ни единого звука не срывается с раскрытых губ: ни шёпота, ни стона. Досада ударяет в голову, глуша сознание почти до черноты.

Хочу слышать её голос. И чтоб звала меня по имени до сорванного хрипа. Ей ведь хорошо сейчас, я не слепой. Да и слепым бы понял.

Сощурившись, накрываю губами сосок и несильно прикусываю. Полина сладко кричит, выгибается дугой.

Всё равно не то.

В крови незамедлительно разливается азарт. Рывком опускаюсь ниже – коленями на пол и устраиваю голову меж разведённых ног. Первое же прикосновение заставляет её судорожно взвиться.

– Н-не нужно! – Полина пытается стыдливо свести ноги, но я крепко удерживаю узкие бёдра.

– Поздно, – ухмыляюсь, слизывая с губ её сладость. Ошарашенное лицо краснеет маковым цветом, подначивая повысить ставки. – Ты же любишь играть. Как тебе такая игра: я вывожу на тебе букву – ты называешь. Советую быть очень внимательной. Пока не услышу правильную – продолжения не жди.

– Совсем рехнулся? Может, пока обойдёмся без... этого?

– Уже сдаёшься? – коварно улыбаюсь, переводя затуманенный взгляд на раскрывшееся перед моим лицом великолепие.

Это без преувеличения сводит с ума – видеть так близко желанное избавление и добровольно оттягивать развязку. Потом... Я не пацан зелёный, выдержу. Зато в следующий раз... Клянусь, в следующий раз – сутки с неё слезу!

– Ну Кир!..

– Не бойся, маленькая, – хочу произнести это с мягкой интонацией, но получается так напряжённо, будто всё возбуждение разом прорвалось глухим рыком. – Я большой мальчик, так тебе будет легче принять меня, – добавляю твёрже, чтобы успокоить. – Договорились?

Полина молчит.

Я неотрывно смотрю в раскрасневшееся лицо снизу вверх и стимулирую её согласие, мягко втягивая в рот влажный клитор. Он уже настолько тугой, что до "я" моё сладкое чудо явно недотянет.

– Да... попробую... – широко раскрытые глаза сверкают безуминкой и я угадываю ответ только по беззвучному движению губ.

– Умничка, – поощряю её покладистость жарким выдохом, от которого напряжённые бёдра начинают беспокойно ёрзать в моих руках.

– "А"... – шепчет она покорно. Таким вымученным стоном, что я в угаре эйфории мыслями сам не успеваю за своим языком.

– "Б"...

Никогда не испытывал ничего и близко похожего на шибанувший по мне восторг. Хитрит. Не показалось ведь?..

– "В"... – громче, – "г"... – уже в голос, – "д"... – почти криком, – "е"!..

Не показалось. Провести меня пытается лисица.