Капкан для маньяка
Шрифт:
– Вы знаете?
– Знаю. Все знаю.
– Лена, – начала Надежда в волнении, – Ольга не пришла в театр, потому что ее тоже похитили. Какие-то мелкие бандиты, судя по сумме выкупа, который они запросили за вашу сестру. Никита Шувалов убит сегодня случайно в драке. Но утром, когда вы звонили матери, она еще не могла об этом знать.
– Что касается твоего похищения, – добавил Алексей, – то на Шувалова очень сильно давили. Очевидно, это было связано с его новым назначением. Они велели ему кое-что сделать, кадровую перестановку. И приоткрылись, рассчитывая, что он не станет рисковать жизнью жены. Но он к тому времени знал, что похитили не его жену, а тебя. На тебя ему
– Если уж мать согласилась, то Ольга бы не стала ему перечить, – пробормотала Лена, – даже если бы ее не похитили, она сделала бы все, как решил Никита.
– Может быть, поговорить с ними, все выяснится? – неуверенно предложила Надежда.
– Что тут говорить, все ясно, – отмахнулась Лена.
– Алексей, а как все это связано с вашим делом? – спросила Надежда, чтобы сменить тему разговора.
– Я узнал, кто за всем этим стоял. – Он махнул рукой в сторону лагеря. – Генерал Игнатов. Он тоже сегодня умер. Официальная версия – сердечный приступ, но поговаривают о самоубийстве. Хотя я не верю ни в то, ни в другое: не такой это был человек. Ну ладно, как стемнеет, я тебя к себе перетащу, – обратился он к Лене, – а то как бы сатанисты не нагрянули. А сейчас мне еще надо в лагерь наведаться.
– Исчезает и появляется, как привидение, – вздохнула Надежда. – Что ты так смотришь?
– Куда мне теперь? – прошептала Лена.
– А ты посоветуйся с ним, он поможет.
– Почему вы так думаете?
– Со стороны виднее, – усмехнулась Надежда.
В лагере творилось черт знает что. Последствия взрыва бойцы ликвидировали, пожар потушили сами. Поскольку каменные стены остались стоять, то огонь далеко не распространился. Приехавших по вызову перепуганных местных пожарных охрана лагеря вежливо завернула, обезглавленную местную полицию тоже – мол, сами разберемся, у нас военная часть, все сами сделаем. Но уж очень хмуро смотрел пожилой, Васильич, как его называли, головой покручивал и все шею тянул на развалины амбара взглянуть. Но без начальства не рискнул на скандал нарываться. А начальство его лежит себе в больнице, выздоравливает. Голова у капитана Свирбенко крепкая, скоро заживет, и как бы не начал он отвечать на вопросы людей из Луги, а может, из самого Петербурга приедут. Потому что выяснить про его связи с людьми из лагеря нетрудно: поселок Оредеж небольшой, от людей ничего не скроешь. Но эту проблему они пока еще решить в состоянии, думал человек в штатском, «отец родной», дело это заурядное… Эх, капитан Свирбенко, никогда ты не станешь майором!
Капитан Свирбенко неожиданно проснулся. В палате было темно, только голубоватый лунный свет лился в окно, как разбавленное молоко, придавая окружающему нереальный таинственный вид. Капитан чувствовал себя ужасно, как с тяжелого похмелья. Голова гудела, как колокол, руки и ноги существовали отдельно от него, абсолютно не повинуясь своему хозяину. Скосив глаза, он увидел стойку капельницы и трубочку, тянущуюся к руке. И вдруг до него донесся тихий звук. Как этот звук проник в его сознание сквозь гул в голове, капитан не понял, но, очевидно, этот звук его и разбудил – звук легких осторожных шагов. Капитан не мог пошевелиться, все, на что он был способен, – это осторожно скосить глаза в сторону. Он увидел крадущегося в
Он попытался крикнуть, но вместо этого издал только слабый стон. И даже этот стон показался незнакомцу опасным – он подскочил к капитану и, схватив с соседней пустой койки подушку, закрыл Свирбенко лицо. Капитан попробовал сопротивляться, но больное тело его не слушалось. Он ждал удушья, думал, что ночной убийца навалится на него, прижимая подушку, но этого не произошло: воздух слабо проникал через вату. Самым страшным было то, что капитан не мог видеть, что делает рядом с ним убийца.
А тот тем временем достал из кармана пузырек с прозрачной жидкостью и влил его содержимое в капельницу, потом взглянул на часы и стал ждать.
Капитан Свирбенко чувствовал его незримое присутствие, и страх все больше овладевал его замутненным сознанием. Вдруг что-то изменилось. Капитан почувствовал странный покой, удивительную легкость. Он почувствовал, что летит над росистым солнечным лугом, набирая высоту… Солнце призывало его тело, он становился прозрачным и невесомым. Радость захватила все его существо, она становилась невыносимой, казалось, еще немного – и его не станет, останется только радость… и действительно, его не стало.
Тело капитана Свирбенко напряглось в судороге, выгнулось и безвольно обмякло. Убийца осторожно проверил пульс, убедился, что капитан мертв, снял с его лица подушку, проверил, не осталось ли после его посещения каких-нибудь следов, протер на всякий случай все предметы, к которым прикасался, и крадучись покинул палату.
Мертвое лицо капитана Свирбенко, освещенное голубоватым лунным светом, казалось удивительно счастливым.
– Располагайся, – Алексей приглашающе махнул рукой, – здесь тебе будет спокойнее. А то действительно, приедут эти ненормальные, еще тебя заставят в своих оргиях участвовать.
Лена осторожно к нему приглядывалась. Ей казалось, что теперь это совершенно другой человек. Он стал гораздо спокойнее и человечнее, что ли. Она молча села на краешек табуретки.
– Ну что ты смотришь на меня волком? – не выдержал он. – Сердишься за прошлую ночь? Но ведь не насиловал же я тебя, в самом деле!
При этих словах Лена вздрогнула – да, действительно, она сама… Она вспомнила прошлую ночь, как он целовал ее, и закрытые глаза придавали всему ощущение нереальности. Лена зябко повела плечами.
– Зачем ты вытащил меня из амбара? Почему не оставил там? Сколько проблем решились бы сами собой! Я никому не нужна, понимаешь. У меня никого нет: ни друзей, ни родных. А когда у человека нет близких, он не существует. Господи, как я хочу умереть! И какой удобный был случай – после взрыва ничего бы не осталось. И никто не стал бы меня искать – была, и пропала! Да и была ли…
– Если ты так хотела умереть, то почему не сказала им, что ты не та женщина?
– Они бы все равно не поверили, кто в такое поверит?
– А если бы ты упорствовала, то стали бы пытать, – жестко произнес он. – Значит, смерти ты не боишься, а страданий боишься.
– Что ты понимаешь в страданиях! – взорвалась Лена. – Ты можешь представить свое состояние, когда ногу ломают в четвертый раз и надежда почти пропала? И хоть врачи говорят, что да, возможно чудо и вы сможете танцевать, но в глубине души ты уже понимаешь, что ничего не поможет. Но все-таки требуешь очередной операции.
– Болит нога? – спросил он тихо.
– Теперь нет. Но о балете можно забыть навсегда.