Капкан для пешки
Шрифт:
– Капучино большой возьмите!
– Спасибо, Катюша, хорошего дня, – очнулся я от задумчивости и взял знакомый белый стакан с красной эмблемой.
– И тебе, Егор, – откликнулась девушка, тут же переключаясь на следующего покупателя – мужчину средних лет, такого же утреннего завсегдатая, как и я.
В большой кабинет, где всегда проводилась злосчастная планёрка, я вошёл без пяти минут девять, поздоровался с такими же несчастными тружениками пера и фотоаппарата, как и я сам, и занял своё привычное кресло.
– Слышь, Егорыч, – повернулся ко мне Ванька Степанов, в обязанности которого
– Я-то чего? – совершенно искренне удивился я. – Это Нюсю надо спрашивать, она у нас по культуре. Я лично ничего не слышал, но это ни о чём не говорит. Где наследница Стрешневых, а где я? Как-то мне не видится точек для нашего с ней пересечения. А ты откуда знаешь, что приехала?
Тут надо пояснить, что наш город Стрешнево – не областной центр конечно, но и не совсем маленький – назван так в честь князей Стрешневых, когда-то давно живших здесь. Сохранился их городской дом, в котором нынче расположен краеведческий музей, несколько культурных объектов типа построенной первым князем беседки на берегу озера, городского парка и так далее. Неподалёку от города всё ещё не развалилась их загородная усадьба, до которой у городских властей никак не дойдут руки: то финансирование растворится в неизвестном направлении, то реставраторы выдвинут какие-то немыслимые требования, то ещё что-то. Так и стоит когда-то роскошная усадьба заброшенной, а английский парк, разбитый вокруг неё, зарастает и превращается в обычный лес.
Во время революции князья Стрешневы быстренько собрались и успели уехать, кажется, в Париж, бросив дом на растерзание революционных масс. Говорили, что последний князь, надеясь вернуться, закопал где-то в парке аж целый сундук с драгоценностями и золотыми монетами, но за прошедшие сто лет никому так и не удалось его найти.
– Уф, успела, – в кабинет симпатичным и чрезвычайно энергичным колобком вкатилась Анька Каменецкая, которую все в редакции называли просто Нюсей, – в пробку попала – думала, всё, осталась без премии, а у меня ипотека…
– Нюсь, – тут же повернулся к ней Ванька, – говорят, очередная наследница Стрешневых приехала. Ты ничего не слышала по этому поводу?
– Слышала, конечно, – приглаживая растрепавшиеся светлые кудряшки, ответила Нюся, – говорят, прямо из городу Парижу. Вроде как не то пра-пра-правнучка, не то какая-то ещё родственница, но из близких. Насколько это в наше время возможно.
– А чего приехала? Клад искать? – скорее, из вежливости, чем действительно из любопытства спросил я, и все дружно захихикали: тема Стрешневского клада давно стала источником всевозможных анекдотов, баек, сплетен и прочего городского фольклора.
– Я откуда знаю? – Нюся покосилась в сторону коридора, в котором послышались знакомые тяжёлые шаги главного редактора. Но на этот раз его медвежью поступь сопровождало звонкое цоканье каблучков, и мы все с любопытством уставились на дверь.
Юрий Филиппович что-то пророкотал, и в кабинет вплыла – иначе и не скажешь – потрясающе красивая женщина. Длинные тёмные волосы были убраны в высокую причёску, но две вьющиеся прядки кокетливо обрамляли лицо удивительной, почти нездешней красоты. Слегка вытянутые к вискам огромные зелёные глаза, высокие скулы, нежная кожа, в меру полные губы – всё это в комбинации производило совершенно невероятное впечатление.
«Надо было всё-таки побриться», – мелькнуло в голове запоздавшее сожаление. А другой стороны, разве могло это как-то повлиять на ситуацию? Женщины, подобные той, что вошла в кабинет в сопровождении раздувающегося от гордости и чувства собственной значимости начальства, ни при каких условиях не обращают внимания на рядовых провинциальных репортёров, даже достаточно привлекательных, если верить словам моих подружек.
– Господа, – слегка подрагивающим от волнения голосом сказал Ряшенский, – нам с вами невероятно повезло, так как мы имеем удивительную возможность лично пообщаться с госпожой Аглаей Стрешневой, наследницей старинного княжеского рода, давшего название нашему чудесному городу.
– Ну что вы, Юрий Филиппович, – не глядя на главного, произнесла красавица, – это мне повезло встретить в вашем лице столь понимающего и образованного человека.
Народ понимающе переглянулся, пряча улыбки, так как ни понимающим, ни образованным назвать главного редактора не получилось бы ни у кого, более или менее хорошо его знающего. Хваткий, продуманный, эгоистичный, хитрый, авторитарный – да, но понимающий – это о ком-то другом.
– Госпожа Стрешнева приехала в наш город, чтобы посетить исторические для неё места, – зачем-то сообщил подчинённым Ряшенский. Можно подумать, в наш город её могло привести что-то другое.
– Я никогда не была в местах, где несколько веков жили мои предки, – неспешно сказала красавица, – но ностальгия, видимо, в крови у всех русских, независимо от места их постоянного проживания. Я хотела попросить у вас, господа, помощи…
Народ отреагировал очень по-разному: Нюся приготовила блокнот и ручку, всем своим видом выражая готовность записывать, какие конкретно места, связанные с семьёй Стрешневых, гостья желала бы посетить. Иван приосанился и тоже демонстрировал желание оказывать всяческую поддержку как моральную, так и физическую. Остальные тоже не скрывали энтузиазма, но наследница княжеского рода почему-то посмотрела прямо на меня, хотя я-то как раз сидел совершенно спокойно: с красивыми женщинами надо флиртовать, а не делами заниматься. Эту простую истину отец вбил в меня ещё в подростковом возрасте.
– Я хотела бы посетить свой … точнее, когда-то принадлежавший нашей семье загородный особняк. Насколько я знаю, он в не очень хорошем состоянии, но и не развалился. Поэтому мне хотелось бы взглянуть на него, сделать несколько качественных снимков и снаружи, и изнутри, чтобы потом на их основе составить хотя бы примерную смету. Я мечтаю возродить эту усадьбу и старый английский парк.
– Там такие деньжищи надо вложить, что проще снести и новый построить, – покачал головой Геннадий Васильевич, старейший сотрудник редакции, официально ведающий спортивной колонкой, но на самом деле осуществлявший реальное руководство всем рабочим процессом.