Капкан для принцессы
Шрифт:
Она делала вид, что полностью поглощена разглядыванием собственной попки, и не заметила, как блеснули у него глаза. Одним прыжком он оказался возле кресла, схватил Лолу, ловко уткнул ее голову в подушку кресла и свободной рукой отлупил по тому самому месту, где она пыталась разглядеть несуществующий целлюлит. Все произошло очень быстро и в полной тишине. Лола не успела подготовиться. Рука у Маркиза оказалась тяжелой, чувствовалось, что он не шутит. Лола пыталась визжать, но подушка заглушала звуки. Когда же ей удалось вырваться,
– Синяки же будут!
– Будут, – согласился Маркиз, морщась и потирая руку.
– И сидеть не смогу!
– А тебе и не нужно сидеть, тебе нужно работать. – Он усмехнулся, разглядев следы своей ладони на ее теле. – Лола, как ни противно тебе это признавать, но во всей Европе сейчас я единственный мужчина, которому ты нужна.
Нужна для серьезного дела, так что не отмахивайся и возьми наконец себя в руки.
Лола угрюмо молчала, но, услышав стон из спальни, стремглав бросилась туда.
– Ты испугал Пу И, – с упреком сказала она Маркизу, вынимая мокрого песика из-под кровати, – он даже описался.
– Да ну? – удивился Маркиз. – Трусишка, иди сюда, не трону… – Он подхватил собачку и унес.
Пу И все-таки пришлось принять ванну, то есть Маркиз просто прополоскал его под краном, невзирая на протесты. Когда он вернулся с мокрым комочком, завернутым в полотенце, то застал Лолу полностью одетой, подкрашенной, и даже беспорядка в комнате не наблюдалось. Игры кончились, понял Маркиз.
– Самолет вылетает через два часа, – сказал он, – билеты я забронировал заранее.
Лола скрылась за дверцей шкафа. Он заранее забронировал билеты, значит, был полностью в ней уверен! Несмотря на все ее капризы, он ни минуты не сомневался, что она бросит все и помчится за ним, куда бы он не позвал! Какова самоуверенность! Но… Лола помедлила немного. Леня ведь прав, что только ему она нужна. И ей совершенно некого и нечего бросать. Из близких у нее только собачка Пу И. Лола поглядела на свое отражение в зеркале и поняла, что она ужасно соскучилась по Лене.
– Что ты там копаешься? – напомнил он о себе недовольно.
– Иду, мой повелитель! – весело ответила она. – Лечу и падаю на крыльях любви!
Вдоль бесконечной набережной Рейна вытянулась линия уличных кафе, точнее, пивных, «Биргартен», как их называют в Германии, – столики, столики, столики, и за каждым столиком – жизнерадостное немецкое семейство со всеми своими детьми и со всеми своими стариками пьет свое воскресное пиво и ест свиные отбивные. И даже немецкие откормленные собаки участвуют в этом празднике жизни – тут же под столом под ногами хозяев грызут аппетитные косточки, которые вынес им добродушный пузатый кабатчик.
– Здесь мы должны расстаться, – вполголоса сказал Маркиз, хотя вся эта пьющая, едящая и поющая немецкая толпа создавала такой гвалт и гомон, в котором вряд ли кто-нибудь мог их подслушать. – Сейчас я встречаюсь с заказчиком, а после этой встречи за мной наверняка будет установлена слежка. Так что отправляйся по этому адресу, – он вложил Лоле в руку картонный квадратик, – номер забронирован и оплачен. Встречаемся в четыре часа в соборе святого Мартина, первая справа кабинка для исповеди на французском языке.
Проследив за тем, как Лола исчезает в нарядной воскресной толпе, Маркиз нашел в ряду однотипных заведений пивную со своеобразным названием «Лунная свинья». Войдя внутрь, он попросил кружку пива и сел к стойке, выложив перед собой номер лондонской «Таймc». Через полчаса к нему подсел плотный лысый господин в твидовом пиджаке и, скосив глаза на газету, сказал на хорошем английском:
– Приятно встретить здесь соотечественника.
– «Таймc» читают не только англичане, – ответил Маркиз условной фразой.
– Тем более, особенно приятно встретить иностранца, который читает «Таймc».
Маркиз поставил кружку и вышел из пивной. Господин в твидовом пиджаке нагнал его и сказал вполголоса:
– Первый переулок налево.
В переулке стоял припаркованный вишневый «фольксваген». Твидовый господин распахнул дверцу и предложил Лене сесть на переднее сиденье. Устроившись рядом, он представился:
– Шульц. Мне говорили о вас друзья и рекомендовали как человека ловкого и осторожного. То, как вы похитили ассирийскую статуэтку из бронированной машины…
– Не будем говорить о прошлом, – Леня скромно потупил глаза, – давайте лучше поговорим о будущем.
Шульц достал из кожаного «дипломата» лист тонкой бумаги и протянул его Маркизу:
– Когда изучите этот план и запомните его как собственную задницу, сожгите.
Леня положил план на колени и внимательно всмотрелся в него.
– Что это за здание? – поднял он наконец взгляд на собеседника.
– Особняк Гюнтера Тизенхаузена. Старинная семья, большое состояние, красивый дом. Ваша цель – в кабинете хозяина.
– «Голубой Рубенс»?! – полуутвердительно произнес Маркиз.
Шульц кивнул, с уважением взглянув на Леню:
– Я вижу, вы разбираетесь в искусстве.
– Ну, просто я готовился к нашей встрече и изучил возможные… направления работы.
– Хорошо, – Шульц кивнул, – тем проще нам будет разговаривать. Четырнадцатого сентября у господина Тизенхаузена будет прием по поводу дня рождения его дочери. Это удобно: много людей, много шума, охрана будет отвлекаться. Вы войдете здесь, – Шульц указал кончиком карандаша точку на плане, – и окажетесь в подвале здания. Это окошко будет заранее подготовлено, сигнализацию отключат в шесть часов. Вы пройдете здесь, здесь и здесь, – карандаш пробежал по плану, – и окажетесь в коридоре перед кабинетом. Вам останется только открыть замок, отключить сигнализацию, войти и взять картину…