Капкан для жениха
Шрифт:
– Подождите ругаться! – вмешался в нашу перебранку Фрей и на всякий случай сделал попытку спрятаться за моей спиной, тем самым едва не столкнув меня с дивана на пол. Убедившись, что это у него не получится, спросил голосом, преисполненным ужаса: – Так это правда? По двору бродит зомби?
– Если вы подразумеваете под этим словом оживленного мертвеца, то да, – любезно отозвался Гаррисон.
Поскольку бледнеть Фрею было дальше некуда, то он начал зеленеть. Ой, что-то мне это не нравится! Как бы его не стошнило прямо на меня!
– Не думай об этом, – прошептала я и успокаивающим
– Как я могу не думать об этом, если знаю, что он там? – ошеломленно простонал Фрей, раздавленный новостью о таком близком присутствии зомби. – А вдруг он ворвется сюда и набросится на меня?
– Я его победю и тебя защитю! – храбро заверила его я. Нахмурилась, осознав, что эта фраза прозвучала несколько странно, и неуверенно исправилась: – Или правильнее сказать: его побежу и тебя защищу? – Обескураженно махнула рукой, запутавшись во всех этих словах, и завершила: – В общем, не важно. Суть ты понял.
Фрей скептически смерил меня взглядом, явно не поверив в мои возможности по борьбе с ожившими мертвецами. Но в этот момент сьер Гаррисон тихонько кашлянул и негромко сказал, ни к кому конкретному, в сущности, не обращаясь:
– Господа! Не хотелось бы прерывать ваш дружеский междусобойчик, но время идет. Давайте займемся наследием, оставшимся после моего воспитанника. Иначе мы имеем все шансы в ближайшем будущем лицезреть его возвращение.
– Не имеем, – хмуро исправил его Морган. Прямо посмотрел на Эдриана и сделал красноречивый жест, как будто кому-то сворачивал шею. При этом он так кровожадно ухмыльнулся, что теперь я сделала попытку спрятаться за спину Фрея.
«Вот ведь странная вещь, – внезапно подумала я, пока два мага мерились взглядами. – Порой мне кажется, что я знаю Моргана целую вечность. А порой понятия не имею, какие мысли блуждают у него в голове, когда он говорит правду, а когда шутит. А Эдриан? В некотором смысле слова мы были единым целым очень и очень долго. За это время он узнал все мои воспоминания и переживания. А что я узнала о нем? Только какие-то крохи, которые, увы, не характеризуют его как хорошего человека, скорее, наоборот. Одно совершенно точно: некогда он полагал целью своей жизни борьбу с сумеречными созданиями. Во имя этого даже занимался такими вещами, о которых мне совершенно не хочется думать. Теперь, получив тело, не примется ли он за старое? Но самое главное: не начнет ли он с меня, поскольку абсолютно точно знает, что не так с моей тенью?»
Это были очень неприятные мысли. Я вздрогнула всем телом и тряхнула головой, заставив себя прогнать их. В конце концов, в голенище моего сапога все еще спрятан кинжал – подарок герпентола. Если жизнь загонит меня в угол, то мне придется пойти на сделку с представителем змеиного народа. Правда, жаль, что тот же Эдриан прекрасно осведомлен об этом козыре в рукаве, как он любит говорить.
Я еще раз тряхнула головой. Нет, это просто смешно! По-моему, я становлюсь каким-то истеричным параноиком! Эдриан не сделал еще ничего такого, что позволило бы мне заподозрить его в возвращении к прежнему образу жизни, а я уже планирую, как буду защищаться от него. Видимо, воздух этого дома отравлен долгим пребыванием здесь жестокого убийцы, не пощадившего даже собственных родителей.
– Кофе подан, – негромко возвестила Миколика, появившись на пороге гостиной. Тихой тенью скользнула к столику с напитками и поставила на него поднос с кофейником, несколькими чашками и тарелкой еще горячей сдобы.
– Отлично! – Эдриан первым и с нескрываемым облегчением отвел взгляд от Моргана. Рухнул в ближайшее кресло и довольно потянулся. – Итак, оставим пустые споры и ненужные разговоры. У нас есть дело поважнее. Будем искать записи Виллоби о том, как возможно душу изгнать из тела, предоставив ее место другой личности. Где начнем? В его подвальной лаборатории или наверху, в кабинете?
– Если честно, не имею ни малейшего желания возвращаться в подвал, – проговорил Морган, прежде первым пригубив крепкий напиток. – К тому же за то время, которое мы в нем провели, я не заметил никаких записей.
– Ну, говоря откровенно, мы и не осмотрелись там толком, – исправил его Эдриан. – Были заняты мальчиком.
– Что вы с ним сделали? – негромко спросила Миколика, занявшая самый дальний и самый темный угол гостиной, куда почти не долетал ни свет от магического шара, плавающего под потолком, ни отблески камина.
– Душа несчастного ушла дорогой теней, – заверил ее Морган. Тяжело вздохнул и добавил: – Но это было нелегко. Судя по всему, ваш муж достиг невиданных успехов в изучении некромантии. То, что он создал из своего сына… В некотором роде это шедевр. Отвратительный, гнусный, тошнотворный, но шедевр магии смерти.
Интересно, мне показалось, или по губам Миколики действительно промелькнула довольная усмешка, словно ей была приятна столь своеобразная похвала, обращенная в адрес ее мужа? Да ну, бред! Она сама призналась, что считала Виллоби чудовищем и мечтала об освобождении.
«Но при этом добавляла, что не желала мужу смерти, – неожиданно вспомнила я. – Мол, она была бы счастлива, зная, что с ним все в порядке, но при этом он никогда более не сумеет добраться до нее».
Я покачала головой. Нет, я не понимала подобного. Любовь есть любовь, ненависть есть ненависть. К чему смешивать два этих столь разных чувства? Да, порой тяжело разобраться, кого именно ты искренне любишь, а к кому испытываешь лишь сильную дружескую привязанность, но все же. Я никогда и помыслить не смела о смерти ни Моргана, ни Арчера. Хотя гибель одного из них, бесспорно, самым кардинальным образом разрешила бы мои душевные терзания и метания.
– Чудесный кофе! – похвалил Морган.
Потянулся к столику и Фрей. Одна я проигнорировала содержимое принесенного подноса. Да, было бы неплохо взбодриться, но я в известной мере испытывала равнодушие к кофе. Это был не мой напиток. Поэтому я удовлетворилась тем, что украдкой стащила с блюда несколько булочек. Все равно мужчины не обратили на угощение никакого внимания, а Ульрике хватит и одного пончика. Вон как вцепилась в него и носится по комнате, не обращая внимания, что усеивает пол под собой крошками и сахарной пудрой.