Капкан
Шрифт:
Вечер проходит отлично. Никто не лезет в душу и не пытается узнать больше, чем я позволяю узнать. А танцы, алкоголь и новые знакомства делают своё дело и затмевают разум, растворяя меня в дымке тумана. Вальяжно сидя на диване, закуриваю очередную сигарету — сбилась, какую по счету. Все кажется прежним. Таким, каким было до встречи с Роландом и братством — бездумным и, по-своему, легким. А сейчас, сейчас все стало другим, и я чувствую, что сама стала другой. Что-то внутри вновь переломилось, но теперь я не знаю, куда себя девать.
Сквозь
Выхожу из клуба и не успеваю среагировать, как со стороны меня хватает Роланд и ведёт на парковку, сжимая, что есть сил мою руку. Хочу сказать, что больно, но пытаюсь убедить и его, и себя, что сильнее.
Мы проходим на парковку, и только там он отпускает меня, отшвырнув к двери своей машины.
— Что я тебе говорил насчёт этого? — глазами указывает на сигарету, за которую я ухватилась мертвой хваткой.
— Ты ведь знаешь, что мне плевать. Я буду продолжать делать то, что делала, — отвечаю уверенно, наслаждаясь его злостью.
Сжимая челюсть, подходит вплотную и впивается одной рукой мне в шею, притягивая мое лицо к себе, а второй отбирает сигарету. Смотрит в глаза, пронзая кинжалами, а я не могу оторваться, в ожидании его слов и действий. Учащается дыхание, пока он с мучительной медленностью тянется к уху, заставляя все тело неметь в его руках.
— Ну, а ты знаешь, что я всегда держу слово, — шепчет на ухо.
Его шёпот, вне зависимости от слов, всегда вызывает мурашки по телу и кружит голову. Но сейчас, я не успеваю насладиться дурманом. Все тело окутывается болью, как только Роланд резким движением тушит сигарету меж моих грудей. С уст вырывается стон от адской боли, и я с ужасом смотрю ему в глаза.
— В следующий раз потушу на языке, — уже не скрывая отвращение, цедит сквозь зубы и, отойдя от меня, выкидывает потушенный окурок в сторону.
Чувствую, как глаза наполняются слезами, и в бешенстве бросаюсь на него. Никто и никогда не позволял себе так вести со мной. Но он позволяет. А я позволяю ему. И это сводит меня с ума.
— Ты больной придурок! — кричу, еле сдерживая слезы.
— Я предупреждал, — отвечает сухим тоном, поймав руку, которой я пыталась дать пощечину.
Меня распирает от злости, смотрю на него, стиснув зубы, и хочу искромсать. Пытаюсь вырваться из его цепи, но он лишь усиливает хватку, вновь прижимая к машине.
— И это будет происходит до тех пор, пока ты не научишься слушать меня! — цедит, продолжая смотреть с отвращением. — Если ты привыкла к парням, что подбирают мусор с дороги и довольствуются им, то со мной тебя ждёт
— То есть, по-твоему, я мусор? — усмехаюсь, стараясь скрыть то, что его слова неприятно прожигают в груди.
— По-моему? — ухмыляется он. — Нет, милая, по-твоему.
— Я себе цену знаю! — вскинув подбородок, смотрю прямо в глаза. — И если…
— Получается, — перебивает меня, схватив за лицо. — Твой уровень — это бесхребетные богатые мальчишки, сигареты, алкоголь и клубы? И ты говоришь, что мусором тебя считаю я?
— Это не определяет меня ни как человека, ни как женщину!
— Нет, именно это тебя и определяет! Ты позиционируешь себя, как сильный человек, однако, когда тебя выбросили, ты так и осталась лежать на дороге. И сейчас убеждаешь себя, что знаешь себе цену, только исходя из того, что по этой дороге ездят исключительно дорогие автомобили.
— Тебе не плевать, Роланд? — и вроде хочется влепить ему пару пощёчин, но я нахожу смысл в его словах и сдаюсь в этом споре. — Не легче ли перестать общаться? Зачем тратить столько сил на мусор?
— Я разговариваю сейчас с тобой ни как с женщиной, с которой сплю, а как с членом братства.
Вспоминаю историю с Крис, которую он не бросил, даже когда от неё отвернулся Демид, а следом и сегодняшнюю историю о его матери. Все эмоции, заглушенные этим вечером, вновь вырываются наружу. Вся боль, смятение и злость сплетаются в один ком и начинают душить. Отчаянно тянусь к его губам и впиваюсь в них поцелуем, в надежде, что он, как и всегда, развеет все чувства по ветру.
Не замечаю, как на мне рвётся шелковая блузка, и как я оказываюсь на заднем сидении его автомобиля. Все происходит за мгновение, и ураган эмоций захлестывает с головой.
Роланд не даёт мне вернуться в клуб и соглашается подбросить меня до дома. По дороге, он протягивает мне запечатанный конверт, сообщив, что он от детектива.
Страх пронизывает с головой. Страх увидеть отца с другой стороны и разочароваться в нем. Решаю не открывать конверт перед Роландом, ведь я не знаю, что меня ждёт и не знаю, как отреагирую на это. Боюсь стать открытой книгой для этого человека.
— Боишься того, что внутри? — не сводя глаз с дороги, интересуется Роланд.
— Нет, — отвечаю максимально твёрдо, сжимая в руках конверт. — Как думаешь, нужно ли знать всю правду или, порой, лучше быть в неведении?
— В неведении быть легче, — переводит на меня свой взгляд и, словно, проникает вглубь, — Но как лучше для тебя, знаешь только ты.
Задумываюсь. Я потеряла веру в любовь, как только узнала горькую правду, и сейчас счастлива этому. Но точно ли я готова потерять веру в семью и потерять отца? Подарит ли мне это когда-нибудь чувство облегчения и счастья?
— А ты бы? — обращаюсь к нему, продолжая надламывать наши границы, — Хотел бы не знать чего-то?
— Мы плавно переходим на разговор обо мне? — усмехается. — Нет, я не люблю жить в иллюзиях.