Капкан
Шрифт:
Оказавшись в комнате, я упала на кровать и уставилась в потолок.
– Вот влипли...
– Да, - согласилась Леся.
– Лена, чтобы не случилось, не доверяй Лере. Она может тебя подставить.
– Я и без тебя это понимаю.
Девушка молча принялась за свои дела, мне же ничего не хотелось делать. Я старалась быть честной с собой, шансов выжить в завтрашней игре у меня меньше 50%, я до сих пор значительно проигрываю по сравнению с другими ребятами, а соперники могут оказаться еще сильнее, чем я могу себе предположить. К тому же оставалось фактом
Меня снова посетили мысли о побеге, сейчас это уже не было слишком сильным риском. Во время этого турнира меня не ждет ничего хорошего, побег же, хоть и чисто гипотетически, оставляет возможность выжить.
– Лена, слушай, что у вас с Егерем произошло?
Спросила Леся, перебирая какие-то бумаги.
– Что?
– пойманная врасплох этим вопросом, я с удивлением посмотрела на подругу.
– Что у вас с Егерем? Ваша эмоциональная разборка на уроке была несколько необычной, словно имела другой смысл.
– Что за чушь? Просто я была не в настроении, и он, похоже, тоже.
– Ну ладно, твое дело, говорить или нет.
– Что ты делаешь?
– я поспешила сменить тему.
– Хочу перепрятать кое-какие вещи, - задумчиво ответила подруга, сортируя бумаги в две стопки.
– Припрятать?
Заинтригованная, я поднялась и подошла к ней ближе, взяв в руку верхний лист из правой кучки, я прочитала заголовок ничего не значащего доклада.
– Зачем это прятать?
– удивилась я.
– Не это, - возразила девушка, - это.
Во второй стопке в основном были тетради и блокноты.
– Что в них?
Леся оторвалась от своего занятия и посмотрела на меня.
– Как ты думаешь, сколько я здесь нахожусь?
– Год, первый курс ведь, как раз подходит к концу, - предположила я.
– Нет.
– Нет? Как...
– я удивленно посмотрела на подругу.
– Я здесь росла.
– Росла?
– моему удивлению не было границ.
– Как... но, но я не видела на территории детей, что ты здесь делала?
Я опустилась на стул, выжидающе смотря на подругу.
– Мой отец Арнольд Витальевич.
– Учитель психологии?
– я, не веря, смотрела на Лесю, это никак не укладывалось в моей голове.
– Да. Я об этом узнала случайно, он забрал меня от матери и отдал в деревню, что неподалеку, на воспитание бабки, к нам часто заходила Инга Петровна, когда мне исполнилось двенадцать лет, она взяла меня сюда с собой, просто так, показать школу. Мне здесь очень понравилось, я уже тогда вся запоминала и анализировала, возможно, гены. Она сказала, что если я хочу, то могу приходить сюда поиграть. Я забегала сюда после занятий с бабушкой, с любопытством лазала везде, иногда подглядывала за уроками в ангарах в замочную скважину, мне это нравилось. Мне казалось, что все это игра, я была маленькой и еще не совсем осознавала все, что здесь происходит. Инга Петровна, заметив, что я провожу здесь много времени, стала уделять мне внимание, она мне заменила мать в каком-то смысле, она меня научила обращаться с ножами, по сути, потихоньку давала знания, а я их впитывала как губка, постепенно даже стала молотить манекены, еле дотягиваясь, - Леся улыбнулась, поглощенная воспоминаниями.
– А потом ко мне начало приходить понимание, но я уже впитала это в себя. Бабка обмолвилась, что здесь работает мой отец, у меня была игра, я наблюдала за всеми, записывала это в дневники. Мне что-то рассказывали старшеклассники, что-то я подслушивала, мне нравилось владеть информацией. Полтора года назад Инга Петровна мне предложила учиться здесь, и, я конечно, согласилась. К тому времени я уже знала все об этом месте. Потом ты уже знаешь, Лера, Игорь, девчонки, ты.
Я сидела как громом пораженная. Я всегда считала Лесю такой же, как я, невинной душой, что попала сюда по принуждению, она же являлась, пожалуй, самым необычным человеком в этом месте. Она сама выбрала свою судьбу, осознанно шла сюда. Считала Ингу Петровна чуть ли не матерью! Эту женщину, что так просто перерезала Регине горло. Я не могла этого понять, ее привязанности к этому месту. Это было дико для меня.
Видя, что я не в состоянии пока что-либо сказать, Леся продолжила:
– Здесь, в этих папках, все мои наблюдения за последние пять-шесть лет. Тут как ерунда ребенка, так и очень опасная информация, я не хочу, чтобы кто-либо из учителей или учеников наткнулся на нее. Поэтому мне нужно ее спрятать. Ночью я зарою все за часовней.
Леся молча вернулась к своей работе
Я наблюдала за ней, переваривая полученные сведения.
– Господи...
– пробормотала я и, поднявшись, подошла к окну, выглядывая наружу.
– Что это меняет?
– спросила подруга.
– Я думала, ты тоже не в восторге от этого места, - сухо заметила я, оборачиваясь и качая головой.
– Мне здесь нравится, здесь мой дом и, да, мне нравится то, что я делаю. Я знаю, ты не сможешь этого понять пока что, но Лена, я понимаю тебя.
– Понимаешь? Да у тебя был выбор, тогда, как такой роскоши не было ни у кого!
– воскликнула я в негодовании.
– Я уверенна, половина не выбрала бы себе такую жизнь.
– У меня был выбор?
– Леся уже была не так спокойна, как несколько минут назад, девушка вскочила с кровати и встала напротив меня - Ты что, не понимаешь, что я знала? Думаешь, если бы я отказалась, то смогла бы так просто уехать учиться в какой-нибудь институт? Никто бы никуда меня не пустил, я владела информацией. Меня бы просто убили или для начала, как и тебя, принудили учиться, я просто выбрала путь наименьшего сопротивления! А что касается удовольствия, это у нас в крови, Лена!
– В крови?
– воскликнула я.
– Не уверенна, лишь половина выпускается от набора, ведь так? Почему же тогда они умирают? Куда деваются их гены?!
– Да как ты не понимаешь, потому, что набор состоит из пропорции 1 к 1. Нас делят поровну, набирают определенное число детей убийц, мы воспитываемся в глуши или интернатах. А потом точно столько же обычных ребят, лишь малую толику склонных к жестокости. В равном соотношении, они как скот на убой, для нас же. Пока мы учимся. Простые конфликты порой здесь перерастают во что-то большее, и кто-то кого-то убивает. На это закрываю глаза, это же прекрасная практика. Не спорю, бывают исключения, но их очень мало.