Капли крови: Город Греха
Шрифт:
Но его шаги начали удаляться. Он считает, что социальная изоляция сделает его хорошим собеседником, если подождать? Что он вообще задумал? Я не знала этого, но меня радовало уже то, что он явно направился не к столику с инструментами — скрипнула дверь, хоть я и не видела никаких дверей, когда пыталась осмотреться. Но Райт явно куда-то ушел, и я постаралась покрепче зажмурить глаза, и перелечь хоть немного поудобнее.
Голова раскалывалась, шея ныла. С такими «отягчающими» не было и речи о том, чтобы попытаться поговорить с Роуз, и мои мысли невольно вернулись к Лауре Бэйтс.
Как эта надменная
Мне почему-то всегда казалось, что такие ледяные леди ломаются ярче всего, и быстрее, чем обычные женщины, когда те, кого они приблизили к себе оказываются предателями. А здесь… Поступки Тома были куда хуже измены или ухода к другой женщине, или даже попытки кинуть на серьезные деньги. То, что он делал со своими жертвами было за гранью всего человеческого. И принять, что ты связалась с такой тварью под маской человека… как?
Она сочтет это своей ошибкой, так мне казалось. Мол, не разглядела, не смогла, не увидела. Пропустила какой-то важный «звоночек» и угодила прямиком в глубокую задницу. А если меня не найдут, и они успеют пожениться и завести детей прежде чем его поймают? Что вообще чувствовали жены маньяков, когда все вскрывалось? Я не знала ответов на свои вопросы, но мысли об этом немного успокаивали отвратительную головную боль, и я хотя бы могла не скулить.
Дверь скрипнула снова, и я невольно открыла глаза. Нужно было узнать, что для меня «приготовил» Том, и я всмотрелась в темноту. Сначала я едва не подпрыгнула, несмотря на веревки. В неверном свете свечей я отчетливо видела женский силуэт, хотя и не могла пока разглядеть, кто это.
А потом она подошла, и я, не удержав это в себе, истерически засмеялась. Легка на помине. Ко мне двигалась Лаура, а вовсе не Том. И не просто шла — улыбалась, как акула, в пасть которой попался особенно вкусный турист. Мне на секунду показалось, что ее голубые глаза имеют красные отблески. Но это всего лишь отсвет свечей… верно?
Глава 21
Где-то возле «Зари», то же время
Эрик Алаверо и сам не знал, что на него нашло, когда он кричал на напарницу. То, что теперь она ему… нравилась, скажем так, никак не обязывало ее отвечать взаимностью. Особенно если учесть, что он успел изрядно попортить ей крови до тех пор, пока они не пришли к своеобразному нейтралитету, нарушаемому лишь язвительными шуточками.
Он испытывал какое-то мучительное, ранее ему неведомое чувство, когда просто не хотелось показываться на глаза той, перед кем несколько виноват. И потому возвращаться в номер ему не хотелось. Тогда придется извиняться или делать вид, что ничего не было, а потом мрачно прожигать ее взглядом, когда она не видит, потому что попытки быть хорошим не давали ничего.
Она, в отличие от него, просто работала. Выкинула из головы мимолетную интрижку так, словно ничего не было, и прекрасно себя в связи с этим чувствовала. Раньше его так не игнорировали, и это вызывало вспышки ничем не обоснованной с точки зрения Кэсс агрессии.
Возвратиться в номер его заставило лишь то, что он должен был сопроводить «напарницу» к ее неизвестному другу. Первая попытка сделать это привела к какой-то дикой чертовщине, о которой не хотелось даже думать, но уж вторая-то должна была увенчаться успехом. Благо, клуб реально существовал — это Эрик успел проверить сам, хотя его туда и не пустили.
Молоденькая негритянка просто наорала на него, не открывая двери, и ему пришлось уйти ни с чем. Зато он успел плодотворно пообщаться с Брауном, и теперь был уверен, что убийца засел в верхушке власти, а уж это заметно сужало круг подозреваемых. И этой радостной новостью тоже стоило поделиться с Кэсси. Оставалось всего несколько подозреваемых.
Словом, обстоятельства прямо-таки вынуждали Эрика Алаверо вернуться в номер и посмотреть в глаза женщине, на которую он выплеснул слишком много негатива. А ему не хотелось. Настолько, что он не стал садиться за руль, а шел до «Летней Зари» — до чего идиотское название! — пешком. И даже насвистывал незатейливую мелодию.
Казалось, чем медленнее он будет идти, тем меньше придется слушать вполне законные претензии. И куда пропал, и что это было, про «подглядывание», и какого хрена исчезаешь, если сам велел никуда одной не выходить.
Он все равно не знал, что на это ответить, поэтому и оттягивал момент. Успел даже присмотреться к третьесортному отельчику с глупым названием, хоть он и был даже более разочаровывающим, чем на первый взгляд.
В «Заре» не было ровным счетом ничего интересного. Картины — репродукции, да еще и нарисованные с явными неточностями, ковры — привезенные с нелегального рынка и купленные по дешевке, окна — и те не пластиковые, а деревянные, скорее всего потому что на нормальные у Слэя не было денег. Или ему было просто их жалко? В любом случае, «Заря» на взгляд Рика была полнейшим убожеством.
Он не смог бы даже притвориться, что ему здесь нравится, не важно, насколько ему захотелось бы. К счастью, его никто об этом не спрашивал, а «роль», что он играл, в отличие от роли Кэсс, не слишком сильно отличалась от него в обычной жизни. Разве что мистер Маккерли был чуть повежливее. Ему не нравилось задание, не нравился город — гребаное захолустье, и не нравилось, что его заставили быть нянькой при дочери босса. Ей об этом, конечно, никто не сказал, но он-то знал, зачем на самом деле их отправили в паре. Никому другому из «Талиона» Джефф не доверял. Небезосновательно.
Когда его босс набирал свою команду, выручая самых талантливых убийц, спасая мошенников мирового масштаба и превращая в должников бывших глав синдикатов, он понятия не имел, что приютит, обогреет и назовет дочерью довольно взрослую беспризорницу. И уж тем более он не думал, что эта девочка прорвется в агентство несмотря на все препятствия, на чистом упрямстве. По крайней мере, так он рассказывал Эрику, объясняя, почему не может отправить ее с кем-то другим.
Да, отношения между Риком и Кассандрой были, мягко говоря, натянутыми — хотя он бы ее с удовольствием «натянул» еще раз, и далеко не один — но Рик хотя бы был достаточно благоразумен и социализирован, чтобы сосуществовать с нею в одном номере и не причинить вреда. По крайней мере, так думал Джефф.