Капли крови (Навьи чары)
Шрифт:
На одной лужайке, в густой тени старых деревьев, закрытые от грубого, пламенного Змея отрадною тьмою листвы, в тихом хороводе кружились мальчики и девочки в белых одеждах. Сестры подошли, - дети разбежались. Так тихо убежали, едва колыхнули, задевши, ветки, исчезли, - и точно их и не было.
Сестры шли, слушали Триродова, и любовались садом, - его деревьями, лужайками, прудами, островками, тихо журчащими фонтанами, живописными беседками, многоцветною радостью цветущих куртин. Сестры чувствовали странную, томную
Когда вошли в одну комнату в дом, Елена воскликнула:
– Какая странная комната!
– Магическая, - с улыбкою сказал Триродов.
Странная комната, - все в ней было неправильно: потолок покатый, пол вогнутый, углы круглые, на стенах непонятные картины и неизвестные начертания. В одном углу большой, темный, плоский предмет в резной раме черного дерева.
– Зеркало, в которое интересно смотреть, - сказал Триродов.
– Только надо зайти туда, в треугольник, к стене, - к углу.
Сестры зашли, глянули в зеркало, - в зеркале отразились два старых, морщинистых лица. Елена закричала от страха. Елисавета побледнела, обернулась к сестре, и улыбнулась.
– - Не бойся, - сказала она.
– Это какой-то фокус.
Елена посмотрела на нее, и в ужасе закричала:
– - Ты совсем старая стала! Волосы седые. Какой ужас!
Она бросилась из-за зеркала, крича в страхе:
– Что это такое? что это?
Елисавета вышла за нею. Она не понимала случившегося, волновалась, старалась скрыть свое смущение. Триродов смотрел на них просто и спокойно. Он открыл шкап, вделанный в стену.
– Успокойтесь, - сказал он Елене, - выпейте этой воды, которую я вам дам.
Он подал ей стакан с бесцветною, как вода, жидкостью. Елена поспешно выпила кисло-сладкую воду, и вдруг ей стало весело. Выпила и Елисавета. Елена бросилась к зеркалу.
– Я опять молодая!
– закричала она звонко. Выбежала, обняла Елисавету, говорила весело:
– И ты, Елисавета, помолодела.
Буйная веселость охватила обеих сестер. Они схватились за руки, в принялись плясать, кружась по комнате. И вдруг им стало стыдно. Они остановились, не знали, куда глядеть, и засмеялись смущенно. Елисавета сказала:
– - Какие мы глупые! Вам смешно глядеть на нас, да?
Триродов ласково улыбнулся.
– Такое свойство этого места, - сказал он.
– Ужас и восторг живут здесь вместе.
Много интересных вещей сестры видели в .доме, - предметы искусства и культа, - вещи, говорящие о далеких странах и о веках седой древности, гравюры странного и волнующего характера, - многоцветные камни, бирюза, жемчуг, - кумиры, безобразные, смешные и ужасные, - изображение Божественного Отрока, - как многие его рисовали,
Елену забавляли вещи, похожие на игрушки. Много есть вещей, которыми можно играть, смешивая магию отражений времен и пространства.
Так много видели сестры, - казалось, прошел целый век. Но на самом деле сестры пробыли здесь только два часа. Мы не умеем измерять времен. Иной час - век, иной час - миг, а мы уравняли.
– Как, только два часа!
– сказала Елена.
– Да это страшно много. Пора домой, к обеду.
– А нельзя опоздать?
– спросил Триродов.
– Как можно!
– воскликнула Елена.
Елисавета объяснила:
– Час обеда у нас строго соблюдается.
– Вас довезут, - сказал Триродов.
Сестры поблагодарили. Но надо было уходить. Они сразу почувствовали усталость, и печаль, простились с Триродовым, и молча пошли. Мальчик в белой одежде шел перед ними в саду, и показывал дорогу.
Опять вошли сестры в тот же подземный ход, увидели мягкое ложе, и вдруг почувствовали такую слабость, что шагу не сделать.
– Сядем, - сказала Елена.
– Да, - ответила Елисавета, - я тоже устала. Как странно! Какое утомление!
Сестры сели. Елисавета говорила тихо:
– Здесь неживой падает на нас свет из неизвестного источника, и он страшен, - но теперь мне еще страшнее грозный лик чудовища, горящего и не сгорающего над нами.
– Милое солнце, - тихо сказала Елена.
– Оно погаснет, - говорила Елисавета, - оно погаснет, неправедное светило, и в глубине земных переходов люди, освобожденные от опаляющего Змея и от убивающего холода, вознесут новую, мудрую жизнь.
Елена шептала:
– Когда земля застынет, люди умрут.
– - Земля не умрет, - так же тихо ответила Елисавета.
Сестры заснули. Они спали недолго, но, когда проснулись: обе вдруг, все, что было сейчас, казалось им сном. Они заторопились.
– Давно пора возвращаться, - озабоченно говорила Елена.
Они побежали. Дверь из подземного хода была открыта. У выхода на дороге стоял шарабан. Кирша сидел и держал вожжи. Сестры уселись. Елисавета стала править. Кирша короткими словами говорил дорогу. Говорили мало, - слово, два скажут, и молчат.
У своей усадьбы сестры вышли из экипажа. Их обнимало полусонное настроение. Не успели и поблагодарить - так быстро уехал Кирша. Только пыль влеклась по дороге, и слышался стук копыт, да шуршанье колес по щебню.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Сестры едва успели переодеться к обеду. Усталые и рассеянные, вышли они в столовую. Там уже их ждали, - отец, землевладелец Рамеев, и Матовы, студент Петр Дмитриевич и гимназист Мишан, сыновья двоюродного брата Рамеева, ныне умершего, которому принадлежала прежде усадьба Триродова.