Капля дёгтя и полмешка радости
Шрифт:
— Извините, я тоже к вам, но пришёл раньше, дверь-то у вас была не заперта.
— И долго тебя Арс продержал? — спросил хозяин овчарки.
— Совсем немного, минуты три, — соврал я, обрадовавшись, что он не рассердился. Я почему-то думал: если собака злая, то и хозяин такой же.
— Ну ничего. Ты на Арса не обижайся, — весело сказал хозяин. — Служба есть служба. Ведь он не знал твоих намерений.
— Я не сержусь, — заверил я хозяина, — я только боялся, что прожду вас долго. Ведь Арс мне ни сесть не давал, ни
Все засмеялись, а хозяин квартиры сказал:
— Значит, ты тоже из «Синего креста».
Выходит, ребята уже всё ему рассказали.
— Мы всех домашних животных нашего двора на учёт взяли, — сказал Павлик хозяину Арса. — Вот и с вашим Арсом хотим познакомиться.
— Кое для кого это знакомство началось не очень удачно, — улыбнулся хозяин Арса и обратился ко мне: — теперь Арс надолго сохранит к тебе недоверие.
— Так и надо, пусть не ходит один, — упрекнул меня Павлик. Он был доволен, что может сделать мне замечание при ребятах.
— Видишь, как плохо отрываться от коллектива, — засмеялся хозяин и пригласил нас в комнату.
Мы расселись на стульях, и я заметил, что Арс в самом деле не сводит с меня насторожённых глаз: небось думает, как бы я чего в карман не сунул. Он лёг у ног хозяина, а морду повернул в мою сторону.
У меня снова испортилось настроение. Я нахмурился и молчал, а Павлик чувствовал себя великолепно. Разговорился, как никогда:
— Мы, Степан Григорьевич, пришли к вам не только познакомиться с Арсом, — сказал он хозяину. — Мы хотим узнать, как вы служили на границе.
— Я тоже хочу быть пограничником, — объявил Антон.
Я не ожидал, что хозяин Арса служил на границе. Хотя по виду он очень походил на начальника погранзаставы, каких я не раз видел в кино. Правда, сейчас он был уже старый, лет пятидесяти, а может, и больше. Но всё равно глаза у него блестели по-молодому и сам он был широкоплечий и, наверное, сильный. Руки большие и жилистые. Однако Степан Григорьевич почему-то смущённо кашлянул и негромко сказал:
— Неувязка получилась. Я никогда не служил на границе. Вот Арс служил.
— А как же он тогда попал к вам? — спросил Павлик.
— Друг у меня начальник погранзаставы, — ответил Степан Григорьевич, — он много лет с Арсом работал. А теперь Арс для границы стар. Ему десятый год пошёл. Вот товарищ и привёз его мне. Знает, что я люблю собак. А я всю жизнь работал в заповедниках. Изучал повадки животных, старался улучшить ценные пушные породы.
Тут я заметил, что на шкафу, стенных полочках и старой этажерке стоят чучела лисицы, бельчонка с орехом в лапах, барсука и ещё каких-то незнакомых мне маленьких зверьков. Всё-таки я ужасно ненаблюдательный! Полчаса нахожусь в квартире и не обратил на них внимания.
— А теперь я уже на пенсии, — продолжал Степан Григорьевич, — иногда ездим с Арсом на охоту. Хороший пёс.
— А у нас кошка Мурка замечательная, — сказала Светка, — даже жалко, что сейчас она живёт у бабушки. Она тоже на чужих злится. А своим радуется. Я как приду из школы, она подойдёт и начнёт о мои ноги тереться. И мурлыкать.
— Все кошки подлизы, — высказался Бориска, — придут домой — мурлычат, а сами небось гнездо разорили или мясо стащили. Даже мышонка по-человечески съесть не могут. Сначала поиграют с ним… Вредины они!
— А вот в Древнем Египте, — сказал Степан Григорьевич, — кошка считалась священным животным. За убийство кошки полагалась смертная казнь.
— Это почему же? — опешил Бориска.
— Потому что, когда исчезали кошки, появлялись мыши и крысы. Они съедали целые урожаи.
— Что — съел? — зашептала Светка Бориске. — Смертная казнь!
— А я бы всё равно их преследовал, — воинственно заявил Бориска.
Все засмеялись, а Павлик сказал Степану Григорьевичу:
— Нам бы очень хотелось помогать вам ухаживать за собакой.
— Заходите почаще, чтобы Арс к вам привык. А там посмотрим, — ответил наш новый знакомый.
Мы поднялись и стали прощаться. Арс вместе со Степаном Григорьевичем проводили нас до самой двери.
Как только мы вышли на лестничную площадку, Павлик сказал:
— Ребята, вам не показалось, что Степан Григорьевич хочет поручить нам что-то важное? А то зачем ему говорить: «Там посмотрим». — И, обернувшись ко мне, Павлик добавил: — Тебе не придётся участвовать в этом деле.
— Почему? — удивился я.
— Сам же слышал, что Арс взял тебя на подозрение.
— Ничего, Арс меня ещё скорее, чем тебя, полюбит, — ответил я Павлику, но подумал с тревогой: «Неужели я сам себе так навредил?»
ХОРОШИЙ РЕЗУЛЬТАТ
Не знаю как к Павлику, а ко мне неприятности никогда не приходят в одиночку. Случилась одна — жди другую. Только я пришёл наутро в школу, как Павлик говорит:
— Идём в учительскую, Ираида Кондратьевна вызывает.
— Зачем? — спросил я.
— Сам разве не знаешь, — шёпотом сказал Павлик.
Конечно, я его от волнения спросил, и так всё было ясно.
Вожатая сказала учительнице, что у октябрят будут другие шефы. И она хочет запретить нам с ними встречаться.
— Если что, скажем: играли вместе, как жильцы одного дома, — предупредил Павлик. — Этого нам уж запретить никто не может.
В учительской мы увидели Ираиду Кондратьевну, зарёванного Гошу и пыхтящую, как маневровый паровоз, его мать. Она тут же поднялась с дивана и, указывая на нас, затрубила своим громким голосом: