Капля королевской крови
Шрифт:
— Ну-у… В общем-то, знали, гражданин начальник… — уже более охотно признался он. — Мне Питбуль сказал, что надо уделать одного мужика, который раньше у братвы был в уважухе. Ну а теперь он обычный фраер, которого какой-то важный мэн заказал. Типа, бояться нечего, хоть вышиби мозги — за него сейчас никто не подпишется.
— А что это за «мэн»? Как выглядит, чем занимается? — поинтересовался Лев.
— Лично я его не видел ни разу — с ним якшался Питбуль, — Ромчик отрицательно покачал головой. — Он мне все потом передавал. Вот, сказал, что того типа мочить не обязательно — можно просто проломить башку,
Задав подследственному еще несколько уточняющих вопросов, Гуров вызвал другого, названного Ромчиком как «Питбуль», по паспорту — Геннадий Питряхин. Тот держался самоуверенно и даже вызывающе. Впрочем, это длилось не дольше того, как он услышал, какие именно показания дал Ромчик. Это его тут же вывело из равновесия, и показушная бравада моментально сменилась озлобленным раздражением.
— Ссучился, Мериняка паскудный! Раскололся, тварь…
Попсиховав пару минут и на какое-то время впав в мрачноватую безнадегу, Питряхин в конце концов тоже счел, что полная откровенность лучше «несознанки». Он признался, что его на днях нанял «какой-то мужик» для того, чтобы он «ушатал» бывшего авторитета Гвоздя. Причинами подобного заказа он не интересовался — аванс в долларах и предполагавшаяся еще более крупная доплата к тому не располагали.
На предложение Льва описать заказчика Питбуль изложил чем-то уже знакомый словесный портрет. Слушая его, Гуров почти сразу же понял, что речь, скорее всего, идет о некоем «неприглядненьком», о котором он уже слышал от Амбара.
— Его лицо хорошо запомнил? — поинтересовался он, внутренне ощутив, что тот загадочный тип не играл главную роль во всех тех загадочных событиях, что происходили в Шереметьеве. — Фоторобот составить поможешь?
— А это мне зачтется? — безрадостно спросил Питряхин.
— Считай, что сопротивление сотруднику полиции из дела уже ушло, — деловито уведомил Гуров.
— Заметано… — тягостно вздохнул тот, явно, сожалея то ли о том, что суда все равно избежать не удастся, то ли об упущенной пачке долларов.
Правда, когда Лев, догадавшись о реальной подоплеке его вздохов, вкратце поведал, как его заказчик лихо устраняет любых свидетелей, Питбуль растерянно захлопал глазами и позеленел. Похоже, только сейчас он сообразил, какое благодеяние совершил полковник Гуров, задержав его в аэропорту и отправив в КПЗ. В противном случае, скорее всего, в данный момент он лежал бы с простреленной головой где-нибудь в лесу…
У Станислава Крячко допрос оказался не менее результативным. Предоставив работу с членами банды Мамайцева дознавателям райотдела, сам он вплотную занялся главарем по кличке Джек, он же — Пес. Еще вчера мнивший себя владыкой если не всей Москвы, то изрядной ее части, главарь шайки обратился в дворнягу, подобострастно виляющую хвостом. Он охотно давал показания, топил всех своих подельников, спеша заверить, что сам он ни к одному кровавому случаю причастен не был. Из его поспешных речей следовал один главный вывод — во всем, что творила его банда, виноват кто угодно, только не он сам.
Нескончаемые уверения, что «пацаны подкинули идею», «пацаны настояли», «пацаны, можно сказать, приперли к стенке», неустанно подчеркивали, сколь малозначащую роль он сам играл в деятельности банды. Поэтому,
По словам Мамайцева, в Булее он прожил около десяти лет, и поэтому его там и поныне знает «каждая собака». Отвечая на вопрос об иностранцах, которые пытаются там обосноваться, скупая земли и недвижимость через подставные российские фирмы, Мамайцев рассказал, что есть уже несколько закрытых элитных поселков, где якобы проживают «новые алтайцы». Хотя на самом деле местных толстосумов там — считаные единицы. И, скорее всего, их туда приняли для блезира, чтобы показать, что обитатели поселка — сплошь законные россияне.
— …Брехня, Станислав Васильевич, гольная брехня! — ударяя себя в грудь кулаком, запальчиво повествовал Мамайцев. — Там хозяйничает одна иностранщина. Туда даже участковый носа не сует. Если есть русские или коренные алтайцы, то это или богатенькие коммерсанты, или какая-нибудь вшивота, нанятая смотрителями их владений. Вот, там, скажем, поле. Кто его хозяин? Ну, по документам — что-то типа «Агро-супер». Зарегистрирована фирма в Барнауле, ее хозяин — какой-нибудь Иванов-Петров-Сидоров. Только на деле-то все совсем не так! Настоящий хозяин сейчас в Америке, и зовут его Сэм Смит или Джон Гудбай. Во как!..
Как далее поведал подследственный, в ту пору он владел небольшой охранной фирмой, и ее услугами довольно часто пользовались обитатели этих загадочных поселений. От своих подчиненных Мамайцев слышал не раз, как те сетовали на трудности в общении со своими клиентами.
— …Ну, это прямо комедия! — всплескивал он руками. — Корчат из себя русских, а сами по-русски чего-то мямлят еле-еле…
По словам Мамайцева, рядовое население догадывается о том, что немалой частью их краев владеют иноземцы, но об этом предпочитают помалкивать. Горькая судьба журналиста одной из местных газет, который открыто говорил о «левых» схемах захвата земель в их районе и однажды «случайно» попал в ДТП, при этом заживо сгорев в машине, давала понять: меньше знаешь — крепче спишь.
— А кто, по-твоему, мог бы быть организатором этого «случайного» ДТП? — поинтересовался Станислав.
Оглядевшись, как если бы они были не одни, Мамайцев пригнулся и заговорил приглушенным голосом:
— Гражданин начальник, у этих людей руки очень длинные, а уши есть везде и всюду. Я вам скажу все, что знаю, только вы уж, пожалуйста, зачтите мне это для суда. Хорошо? Детьми клянусь — и на «червонец», и на «двадцатник» соглашусь, только чтобы не пожизненное! В общем, как мне рассказал один мой охранник, он краем уха слышал про какого-то барона Дэвидштейна. Этот тип проживает в загородном коттеджном массиве Лазурный Сад, но под русской фамилией. Ее я не знаю. Он и говорит-то — от нас не отличишь. Вот он-то, ходят слухи, и является самым главным по скупке земель, по перемещению туда богатых иностранцев. Вон, по телеку уже не раз говорили, что скоро быть мировому катаклизму, после которого только Алтай останется цел…