Капля яда
Шрифт:
Я уложила его в постель и прочитала ему сказку на ночь, и мое сердце болезненно сжалось, когда он сказал мне, что его папа читал ему сказки. Но я обязана, потому что это касалось его. Не меня. Никогда меня. Кай был важнее, чем когда-либо была моя жизнь, я не сказала это легкомысленно.
Поцеловав его на ночь и включив ночник, на котором он настоял, я вышла из его комнаты, зная, что мне нужно высказать свои разногласия трем мужчинам. Я откладывала это до сих пор, но убегать от своих проблем было просто глупо.
У
Часами занимаясь в домашнем тренажерном зале в подвале, я бегала до тех пор, пока не переставала дышать, пока не приняла решение и не приветствовала идею поговорить с тремя моими мужчинами. Не твоими, Милла. Я засекла время и направилась обратно наверх, наскоро приняв душ и сполоснув волосы. Я накинула удобную одежду и направилась на их поиски.
Я услышала их прежде, чем увидела, они были в меньшей гостиной, где двери можно было закрыть для уединения. Я знала, что они были здесь, Вэл мимоходом упомянула об этом. Они намеренно держались от меня подальше, но я знала, что их представили Каю. Я знала, что они тоже хотели меня видеть. Этого было недостаточно.
Они замолчали, когда я вошла, прервав разговор, которым были увлечены с Крисом. Он повернулся, дружелюбно улыбнулся мне и вышел, закрыв за собой дверь.
А потом нас осталось всего четверо, с тоннами невиданного багажа. Но оно было там, бешено пульсируя в такт собственному сердцебиению между нами.
Я села в кресло через стол от них всех, давая понять, что не хочу, чтобы ко мне подходили. К тому же, я видела все их лица под этим углом. Они опустились на диваны напротив и уставились друг на друга. Несколько мгновений никто не произносил ни слова. Воздух казался спертым от дурных предчувствий и всех невысказанных слов.
Прежде чем я успела начать разговор, который нам был нужен, заговорил Холлис.
— Кай потрясающий.
Я посмотрела в его сторону, одна из его редких улыбок появилась на его лице, когда он говорил о моем сыне. Боже, это было странно.
— Так и есть, — согласился Престон. — У него есть голова на плечах и забавный характер. Заставил меня смеяться.
— Ты не возражаешь что мы проводим с ним время? — спросил Техас, почувствовав часть моего беспокойства. Но дело было ни в малейшей степени не в этом.
— Вовсе нет. Спасибо вам за то, что были… нормальным с ним, я полагаю? Особенно учитывая то, кто его отец, — я глубоко вздохнула. — Это первый раз, когда я провожу с ним время, — призналась я.
— Первый раз? — брови Холлиса нахмурились.
— Да, — я грустно улыбнулась. — Когда он родился, я провела с ним несколько минут, прежде чем его унесли. Я видела редкие
— Что за гребаный мудак! — рявкнул Престон.
Вспомни, о чем этот разговор. Перестань ходить вокруг да около.
Я закрыл глаза и глубоко вздохнула. Ты можешь это сделать, Милла. Ты обязана сделать это ради себя.
Я снова открыла их, глядя по очереди на каждое из них. Боже, они выглядели измученными, но все равно были похожи на все фантазии и реальности, о которых я мечтала.
— Ничего, и я имею в виду, что ничего… — я подчеркнула это слово, потому что оно имело значение, и мне нужно было изложить свою мысль яснее, чем когда-либо прежде. — …не может загладить то, как вы обращались со мной последние недели.
— Мы знаем, — Техас тяжело признал поражение в своем голосе.
Это был не тот злой, хаотичный человек, которого я знала. Он знал, что я собиралась сказать, и был готов к этому.
— Нам очень жаль, — произнес Престон с удрученным видом. — Мы не знали…
Он покачал головой. Я не стала заполнять пробелы, но поняла, что он имел в виду. Он не знал об Адаме, о том, через что я прошла. Однако переосмысление этого не изменило бы прошлого.
— Спасибо вам всем за то, что позволили мне сидеть в этой комнате и видеть, как Адам получает по заслугам. Я долго ждала этого, — честно призналась я им.
Это много значило для меня. Они предоставили мне возможность участвовать, и я отчаянно ухватилась за это, зная, что каким-то образом это успокоит меня, если я увижу, что он ушел навсегда.
— Тебе нужно было быть там, — заявил Техас.
Я слегка улыбнулась ему; вероятно, это больше походило на гримасу.
Я была зла на них. На всех и вся.
— Что бы ни произошло между нами, сейчас нужно положить этому конец. Мне нужно немного пространства, и я не могу делать это со всеми вами…
Я оборвала себя, прежде чем призналась в глубоком колодце сдерживаемых чувств и эмоций, которым не было места в этом разговоре.
Мне больше нечего было им сказать, если только они не хотели остаться и послушать, как я называла их мудаками и красочно проклинала. Я поддалась искушению. Они должны были почувствовать, что это приближалось. Возможно, они не знали всего, что происходило со мной, но я была уверена, что они чувствовали, как часть меня умирала, крича от нужды, но они проигнорировали это. Вместо того чтобы глубже погрузиться в то, что они видели, и в то, что они считали реальным, они позволили своим эмоциям диктовать их поведение.