Капремонт в доме Ашеров
Шрифт:
– Вообще-то туда всегда проход был из кабинета. Небольшая дверца. Ты мог её принять за элемент интерьера. Сделана в форме деревянного блюда со всякими фруктами.
Лампы светили настолько тускло, что стена казалась затянутой чернильной пленкой. Аннушкин хотел положить документы обратно в патефон, но ворвавшийся сквозняк вырвал бумаги из рук и разметал их по комнате. Закружившийся в вальсе посадочный талон нашёл временное убежище в щели под дверью. Гипнотерапевт присел и попытался извлечь документ. Не тут-то было. Что-то держало бумажку с той стороны.
В
* * *
В дверь постучали.
Как взаимодействовать с порождениями бессознательного?
В дверь постучали.
Только с помощью бессознательных действий.
В дверь постучали.
Не придумав ничего лучшего, Игнатий вежливо постучал в ответ.
В коридоре шутку не оценили. Посадочный талон тут же отпустили, а от двери кто-то бросился наутек, грохоча по дощатому полу и задевая случайные препятствия.
Озёрская прошлась по чердаку, преследуя источник шума и вернулась, убедившись, что беглец покинул второй этаж по винтовой лестнице. В коридоре повисла тишина, свет стал возвращаться к нормальному состоянию, хотя Игнатия и не покидало ощущение замыленности пространства.
– Убедился?
– не преминула подтвердить свою правоту Озёрская, наблюдавшая за реакцией коллеги из укрытия.
– Лови ключи. Заводи машину и жди меня там. Думаю, нам пора убираться.
Ожившие лампы высветили лежащий на полу ярко-зеленый скошенный шарик. При ближайшем рассмотрении предмет оказался сколом деревянного яблока. Найти яблоньку, откуда яблочко недалеко ябнулось, было просто. Резное изображение блюда с фруктами, смесь барельефа и живописи, загороженное покосившейся книжной полкой. Кто-то специально опрокинул тяжелую конструкцию, чтобы перекрыть проход из оранжереи в кабинет.
Аннушкин с трудом приподнял массивную доску и потянул блюдо на себя. Дверца открылась ровно настолько, чтобы в неё мог протиснуться стройный гипнотерапевт. Что он и сделал, ловко увернувшись от падающей доски. И не только от неё: почуяв уязвимость в креплениях, рухнул ансамбль шкафчиков и полок, свергая дверцу с петель и выстраивая надежную баррикаду.
Путь назад был отрезан. Впереди - погруженная во мрак оранжерея.
* * *
Игнатий лавировал между больших ваз с экзотическими цветами. Обходил клумбы с обезьяньей орхидеей и этлингерой. Пересекал плантации китайского лимонника, бамбука и мотылькового горошка.
Зимний сад был отделен от коридора толстой матовой стеклянной стенкой. Свет, если и пересекал эту границу, то на правах какого-нибудь беженца. Что не мешало этому несчастному жить в чужом царстве по своим законом и хаотически носиться в темном пространстве оранжерее. Но все фотоны постигала одна участь: они гибли в националистических объятиях гвардии темно-синих венгерских роз. Аннушкин слышал про этот редчайший сорт всего один раз, на лекции профессора Кибица по биогенным галлюцинаторным состояниям. Нюхать, а тем более держать дома эти обольстительно красивые цветы категорически не рекомендовалось.
Пространство оранжереи закручивалось в спираль
Воздух и в самом деле был щедро разбавлен запахом гари. Что-то жгли здесь, прямо в пустой мраморной чаше. Игнатий разворошил золу ближайшей железкой из садового инвентаря. Костер разводили в спешке. На дне обнаружилось много едва тронутой огнем одежды. Рубашки, джинсы, куртежка с капюшоном - всё детское.
Лампы в коридоре загудели в припадке ужаса. Аннушкин обернулся. Около стеклянной стенки прыгало нечто темное. Гудение становилось невыносимым. Сделайте что-нибудь! Нет, нет, только не гасите свет. Чёрт. Лампы в коридоре лопнули, с тихим шелестом осыпались вниз осколки. Прыгун тоже притих, позволяя гипнотерапевту насладиться секундной передышкой.
Тьма, не в силах стерпеть тишины, вспороло собственное брюхо клинком звенящего стекла. Это чучелка пробила перегородку между оранжерей и коридором, чтобы размашистыми прыжками устремиться в сторону Игнатия.
Мужчина рванулся прочь от пепелища в сторону балкона. Преследователь не вписался в поворот и стал крушить мраморные кадки, прыгая на месте.
Весь свой временной бонус Аннушкин израсходовал на то, чтобы добежать до окна и замереть в нерешительности. Эх, надо было на втором курсе не неврологию зубрить, а по окнам женского общежития лазать! Но что уж теперь?!
Прыжки за спиной приближались. Преследователь не признавал иного способа перемещения.
Игнатий вцепился в толстые стебли не то лианы, не то плюща и, издав тарзаноподобный крик, устремился вниз.
Две секунды. Полёт нормальный. Раз. Два. Первый. Второй. Полёт окончен.
К приземлившемуся Аннушкину подъехала его же машина, удар по бедру открывшейся дверцей был в чистую проигнорирован не отошедшем от паники сознанием. Если бы Озёрская за шкирку не втащила коллегу внутрь, так бы он и стоял, глядя вверх.
Уносясь прочь от проклятого дома, мужчина не мог оторвать взгляда от колыбели безумия. Особняк стоял на возвышенности, и Игнатий мог наблюдать триумф своего преследователя с разных углов.
Из темного окна выпрыгнул еще более темный силуэт и большими скачками поспешил к чердачной лестнице. Спустя несколько секунд этот же силуэт снова показался в окне. И снова прыгнул. Чучелка резвилась, найдя себе подходящее развлечение.
Так вот что это была за грязь на подоконнике! Никакой это не грабитель. Страх водил дьявольский хоровод, чувствуя себя полноправным хозяином особняка.
Дом Ерофеевых пал под натиском потустороннего безумия. Силы, которые никакой психотерапией не изведешь, свили себе здесь гнездо, заняли господствующую высоту, взяли под контроль транспортные узлы... Кстати, о транспорте.