Кара небесная, или Стикс-2
Шрифт:
– В том-то и дело. Она ничего не помнит. Мы пытаемся выяснить, как ее зовут. Вы сказали: Тимофеева Олеся Владимировна? Дайте-ка я запишу. А адрес? Вы знаете ее домашний адрес?
– Да, конечно. И телефон запишите. Матери надо сообщить. – Он диктует номер.
– Как хорошо, что вы позвонили! – радуются на том конце провода. – А то мы не знаем, что делать! Она какая-то странная. Не в себе. Может, ее в психоневрологический диспансер отправить?
– Ничего не надо делать. Я скоро приеду и разберусь. Оставьте ее в покое. Говорите, состояние стабильное?
– Да.
– Это главное. Ждите меня. Все.
С минуту он сидит, пытаясь осмыслить ситуацию. Две женщины. В сауне. Обе ничего не помнят. Он вскакивает, вылетает в холл, где натыкается на директрису. Лицо у него такое, что она моментально пугается:
– Что случилось?
– Все.
Руслан несется по тропинке обратно к домику для отдыха. Процесс в самом разгаре. Осматривают личные вещи свидетелей. Женщины покорно высыпают на стол содержимое своих сумочек. Его взгляд выхватывает из груды косметики баллончик.
– Не трогать!!! – орет он.
– В чем дело? – удивляется старлей.
– Не трогать, – повторяет он, указывая на баллончик. – Срочно на экспертизу.
– Но это всего лишь лак для волос, – бормочет владелица баллончика.
– Ой, и у меня тоже! – подхватывает соседка.
– И у меня…
– Все баллончики изъять. Момент. Я осмотрю сауну. Где ее нашли?
– Пострадавшую? В правой, – говорит старлей. – Там две двери. Они угорели в той сауне, что справа.
Угорели! Если бы. Мыслями он уже там, в больнице с Лесей. Но как это случилось? Кто принес в сауну газ?
– Руслан Олегович, вы здесь?
Это Коля, практикант.
– Не заходи, не надо.
– Что там? – вытягивает шею практикант, оставаясь за дверью.
– Кажись, стекло. Разбили что-то.
Капитан поднимается со словами:
– А больше ничего интересного. Работать надо.
Ему предстоит тяжелая, нудная работа. Восстановить в деталях, кто где находился, когда это случилось. Убийство и… покушение на убийство? Ибо во втором случае налицо злой умысел. Если бы он не знал предыстории, то подумал бы то же, что и все. Женщины отравились угарным газом. Но это чушь полная. Печка исправна. Истопник, бедняга, ни при чем. А история эта началась в конце апреля, когда в Нахаловке, в подвале особняка, принадлежащего Илюше Сидорчуку, одурманивали газом человека, похожего на следователя Мукаева.
Сидорчук спустя два месяца повесился в том же подвале. А препаратом и по сию пору пользуются. Теперь его жертвы – женщины, друг на друга похожие. Кто источник? Ладошкин! Не выпускать.
Руслан идет в комнату отдыха, где уже заканчивает работу эксперт. Приехала и прокуратура. Со следователем, степенным дядечкой в возрасте, они в отношениях достаточно напряженных. Тот недолюбливал следователя Мукаева и придерживался в работе принципа «тише едешь – дальше будешь». Особенно не одобрял рукоприкладства и шума-крика. Оно понятно: ему до пенсии полшага, зачем себе жизнь-то осложнять? Все мысли об отдыхе от трудов праведных. Но репутация безупречная, послужной список отменный. Кабы не возраст, быть бы ему прокурором. Но не судьба.
– Почему вы думаете, Руслан Олегович, что это пистолет следователя Мукаева? – официально спрашивает следователь.
– Потому что запомнил номера, – так же официально отвечает он. А в душе все кипит.
– Я отправлю пистолет на экспертизу.
– Сделайте одолжение.
– А где же сам следователь Мукаев?
– В п…! – срывается он и бухает дверью.
Достали все! Где Мукаев? Зоя: «где Мукаев», на работе: «где Мукаев?», и этот опять же: «где Мукаев?». Всем кажется, что Ванька где-то поблизости, прячется. А его нет больше. «Сказать «а», так придется перебирать весь алфавит. Ванька сам не хотел, чтобы всплыла эта история. Пусть лучше он числится без вести пропавшим. Пройдет какое-то время, все устаканится, забудется, и он, Руслан Свистунов, заберет по-тихому неопознанное и невостребованное тело, захоронит и будет ходить на могилу в день рождения Ваньки Мукаева, своего лучшего друга, и на Пасху. Это будет его тайна и его же крест. Возьмет грех на себя. Уверен: лучший друг сделал бы для него то же самое. Когда-нибудь он скажет правду его жене Зое. Но это когда все устаканится. Когда перестанут всплывать вещи следователя Мукева. Когда все забудут о людях, потерявших память. Когда останется легенда, где на щепотку правды литр лжи и чайная ложка сплетен. Зоя вряд ли ему поверит. Так и будет искать своего Ваню. На вопрос «где Мукаев?» нет ответа. И не будет.
Он заглядывает в ту комнату отдыха, что напротив:
– Ну, как? Все осмотрели?
– Остались личные вещи Тимофеевой.
– Это я сам.
– В больницу поедешь? – отводит глаза Серега.
– А как ты думаешь?
– А что жена скажет?
– Я ей позвоню. Она поймет.
– Тимофеева опять попала в историю, – усмехается старлей. – Это на нее похоже.
– Что значит «опять»?
– Да так. Какая-то она… Неприкаянная.
– Заткнись!
– Ты что? – вскидывается старлей. – При свидетелях?! Мне ж с ними работать!
– Не суди о том, чего не знаешь. И вообще: помолчи. Я соберу ее вещи и поеду в больницу. Надя? Напарница? Тьфу ты! Наставница!
– Да, я здесь.
– В чем она приехала?
– Белье мы на нее надели, – смущается женщина. – А здесь джинсы и свитер. И сумочка. Но документов при ней не было.
– Дайте сумочку.
Машинально он щелкает замочком. Косметичка, кошелек. Ни лака для волос, ни дезодоранта нет. Ни одного баллончика. Она и не могла принести в сауну газ. Леся не имеет к нему никакого отношения. А это еще что?
Изящная вещица лежит у него на ладони. Дорогая, сразу видно. Ключи на кольце с брелком. Брелок приметный: серебряный дельфин. Глаза зеленые. Драгоценные камни? Изумруды? Откуда у Леси эта вещица? Похоже, ключи от машины. У нее нет машины. Хотя водительские права были. Он с недоумением смотрит на брелок. «А почему блондинка?»
– Я могу ехать?
– Что?
Конец дня
Алексей Петрович стоит на пороге и смотрит на него:
– Я могу ехать?
– Ехать? Куда ехать?
И тут Ладошкин замечает брелок, лежащий у него на ладони. Руслан ловит этот взгляд и замечает смятение Алексея Петровича.
– Вам знакома эта вещь? – Руслан подцепляет кольцо указательным пальцем, серебряный дельфин висит в воздухе, покачиваясь, загадочно сверкают изумруды.
– Э-э-э… Это мое.
– Ваше? Ключи от машины?
– Да.
– От вашего джипа?
– Нет. От машины, которая принадлежит фирме, генеральным директором которой…
– «АРА»?
– Что? – вздрагивает Алексей Петрович.
– Фирма называется «АРА»?
– Похоже, я ошибся, – бормочет Ладошкин.
– То есть это не ваша вещь?
– А где вы ее нашли?
– В сумочке у пострадавшей женщины.
– Но как они туда… Нет, это не мое. Послушайте… Моя невеста в тяжелом состоянии. Ей надо в больницу. Я хотел бы уехать. Мои вещи уже осмотрели.
– Это не ко мне.
– Что?
– О том, какую меру пресечения применить к вам и вашей невесте, будет решать суд. А следователь сейчас скажет, куда вам ехать. В больницу или…
– Но при чем здесь я?!!
– Дело темное. Ясно одно: его застрелил кто-то из присутствующих здесь людей. Из пистолета следователя Мукаева. А вот как он попал к убийце и что послужило мотивом… В общем, будем разбираться. Я бы вас всех задержал до выяснения обстоятельств. Всех – в чем есть и как есть – в камеру. Оптом. Там и продолжите отдыхать. В тесной и дружеской обстановке.
Но следователь его напора не одобряет. И тянет:
– Надо разобраться… А на вас, Руслан Олегович, я буду жаловаться. Вы стали много себе позволять. С Мукаева пример берете. Но этому безобразию пора положить конец. Я думаю, новый прокурор наведет порядок. Вы же, я слышал, в отпуск уходите, – ехидно добавляет следователь. – Вот и идите себе. В отпуск.
– С вами точно работать не буду.
– Похоже, вы ни с кем работать больше не будете. И не стоит указывать, что мне делать. Надо разобраться.
– Неужели вы их отпустите?! – горячится Руслан.
– Женщина в тяжелом состоянии. Ей действительно нужно в больницу. Пусть лечится. Задержать ее мы всегда успеем.
– Договорились уже!
– Вы, капитан Свистунов, не забывайтесь! Что значит «договорились»? Я действую согласно букве закона! А вы… Работайте, одним словом. Снимайте показания у свидетелей, улики ищите. Вы мне пока не доказали, что это она убила.
– Но у нас труп! Кого-то же надо задержать?
– Мы задержим истопника, – спокойно говорит следователь. – Вот кто мне кажется подозрительным. Налицо преступная халатность, приведшая к угрозе жизни. А если бы и вовсе загорелось? Он и отправится за решетку. Истопник. Сейчас и отправится. А с остальными потом разберемся.
Крайний всегда найдется. У истопника навряд ли есть регистрация. А прав никаких. Диагноз «отравление угарным газом» устраивает всех. Препарат, которым в действительности отравились обе женщины, науке не известен. Это миф, легенда. Как докажешь его наличие в суде? «Потеряли память под воздействием неизвестного науке газа?» Тогда это будет не суд, а цирк. Уголовное
Во-вторых, труп Нахрапьева. Это уже реальность. Но даже если убила Ольга, она теперь не в себе. Ей и правда надо в больницу. Если это тот самый газ, то шансов узнать что-то никаких. Она ничего не помнит. Пока не помнит.
Зато он вдруг вспомнил документальный фильм, который видел в конце июня. Надо ехать в психоневрологический диспансер, где проходили курс реабилитации пациенты с таким же диагнозом. К этому, как его? Руслан морщится, пытаясь вспомнить фамилию главврача. В общем, надо ехать. Но сначала – к Лесе. Это важнее.
Невеста Алексея Петровича уже оделась. Лицо она по-прежнему закрывает полотенцем. Нос, щеки, подбородок. Глаза без ресниц кажутся голыми. Лицо без бровей тоже. Он ее не узнает. Почти не узнает.
– Ольга?
– Что вам надо? – хрипит она.
– Вы меня помните?
– Отстаньте от меня! Я ничего не помню! И никого! Я хочу знать только одно: останется ли шрам?
– Милая, все будет в порядке, – пытается успокоить ее Ладошкин. – Сделаем пластику, пересадим кожу.
– О господи! Откуда у меня на это деньги?!
«Значит, она помнит, что денег у нее не было».
– Леся?
– Да.
– Ты меня узнаешь?
– Нет! Отстаньте от меня! Отстаньте!
– У вас совесть есть? – шипит Ладошкин. – Вы что, не видите, в каком она состоянии? Ей сделали обезболивающий укол, но его действие заканчивается.
– Хорошо. Везите ее в больницу. Показания у вас сняли?
– Я все, что знал, рассказал.
– Ладно, проверим.
Из домика для отдыха выносят труп. Немаленькие «витязи» пригибаются под тяжестью носилок. Потерпевший был мужчиной крупным, высокого роста. Машина сюда не проедет, лес. Его надо нести к воротам. Если бы не эти парни… Как, кстати, они здесь оказались?
– Я думаю, наша миссия завершена? – улыбается ему Петр Зайцев, провожая взглядом Алексея Петровича и Ольгу, которые идут по тропинке к главному корпусу. Капитан Свистунов заметил их джип, припаркованный у входа, когда бегал звонить в больницу.
А сядет истопник. Но повесить на него труп будет трудно. Придется искать варианты. Они и будут их искать. Зайцев протягивает ему руку:
– Всего хорошего. Приятно было с вами работать. Номер своего мобильного телефона не продиктуете? На всякий случай.
– Нет проблем.
Машинально Руслан пожимает крепкую, как камень, ладонь, после чего Зайцев заносит номер его телефона в свой мобильник. «Витязи» уходят в море-лес. Скрываются в пучине могучих елей. Шумит прибой качающихся крон, и больше – ни звука. Они профессионалы. Служба безопасности фирмы «АРА»? Ладошкин не похож на человека, которого они охраняют. Но они исчезли, как только ушел Алексей Петрович. Так кто они? На кого работают? И что это было?
Успешно проведенная операция? Похоже, они ищут то же самое. Человека, похожего на следователя Мукаева, и неизвестный науке препарат. Но нашли ли?Около полуночи
Капитан Свистунов устал, ему кажется, что этот день не закончится никогда. Наконец-то он добрался до больницы!
– Как она?
– Состояние стабильное. Ее жизни ничто не угрожает, – мнется врач. – Завтра выйдет Галина Михайловна…
– А что Галина Михайловна?
– Ну, как же? Специалист! По черепно-мозговым травмам.
– А при чем здесь это?
– Она лечила следователя Мукаева. Симптомы-то похожи!
– Вы тоже обратили внимание? Но удара-то по голове не было. Однако налицо амнезия. – Он делает ударение на второй слог.
– Амнезия, – поправляет его собеседник. И разводит руками: – Я сам не могу понять. Следствие шока? Она какое-то время была без сознания. Очнулась – маму родную не помнит. Мы к ней пока никого в палату не пускаем. Матери сказали: состояние стабильное, не беспокойтесь. Но трогать, мол, ее сейчас нельзя.
– А имя? Имя свое она помнит?
– Нет. Ей сказать?
– Не надо. Я сам.
Он заходит в палату. Леся в ней одна. Леся? Он узнал бы ее из тысячи женщин. Лежащая на кровати под простыней неподвижна. Лицо без косметики, загар кажется пепельным. По подушке рассыпаны светлые волосы. Ему это не нравится. Она никогда не красилась в блондинку. Зачем? И так красивая. Глаза закрыты. Он подходит, садится рядом, берет в свою руку ее ледяные пальцы. Кисть руки мягкая, ногти не длинные, но ухоженные.
– Леся? – неуверенно произносит он.
Она открывает глаза:
– Кто вы?
Взгляд тусклый, зрачки расширены. Все еще под воздействием наркотика? Она пролежала в сауне долго, гораздо дольше, чем та, вторая. Какого же цвета у нее глаза? Он пытается поймать ее взгляд:
– Ты меня не узнаешь?
– Нет.
– Ольга?
– Я вас не помню.
– Значит, Ольга?
– Я не… не знаю.
– А какое имя тебе больше нравится?
Она молчит.
– Ну, хорошо. Поставим вопрос по-другому. Когда я обращаюсь к тебе «Леся», ты что чувствуешь?
– Страх. Что-то не так. Не получается.
– А когда говорю «Ольга»?
– Вроде бы все в порядке. Но опять что-то не так. Я бы хотела вам помочь, но не знаю как.
– Так что же мне делать?
– Что хотите.
– Есть твои документы. – Он вздыхает. – Паспорт, в котором написано, что ты Олеся Владимировна Тимофеева…
– Как-как?
– Что, не нравится?
– Нет.
– Работаешь в супермаркете, кассиршей.
Она вздрагивает. И смотрит на него с ужасом.
– Что, не хочешь работать кассиршей?
– Мне кажется, я не это делала.
– Мне тоже. Что ты помнишь?
– Ничего.
– Домик для отдыха, как выпивали, как пошли в сауну? Помнишь? С кем пошли?
– Я не пью.
– Совсем? И давно?
– Не знаю. Но не пью.
– А раньше с тобой это случалось.
– Мы знакомы?
Он усмехается. И что теперь делать? Когда у него было больше шансов – сейчас, когда она ничего не помнит, или раньше? Она ведь позабыла все. И те десять лет, что они были не вместе. Впрочем, и те два года, что женихались, позабыла тоже. Какая разница, каким способом он получит эту женщину? Главное, получить. Так что ж? Не напоминать?
– А Ваньку помнишь?
– Ваню?
Он лезет в карман, достает потрепанное портмоне. Как чувствовал, что пригодится. В ресторане «Девятый вал» после драки поднял с пола измятое фото лучшего друга и положил в портмоне, чтобы всегда было под рукой. Один раз он уже это проделывал. Повторить? Достал, показал ей:
– Узнаешь?
Она дрожащей рукой берет фотографию. Какое-то время смотрит на нее, потом принимается рыдать.
– Леся? Ольга? Как тебя там?
– Уходите!
– Я только хочу знать: чего ты хочешь? Чего добиваешься? Может, я помогу?
– Уходите.
– Подскажи мне. Я-то что должен делать? Как тебе будет лучше?
– Достал… со своей помощью…
– Леся?
– Позови врача.
Он вскакивает, распахивает дверь, кричит в коридор:
– Эй! Кто-нибудь! Подойдите!
Появляется медсестра:
– Что случилось?
– Сделайте ей какой-нибудь укол, что ли. У нее истерика.
– Что ж вы ее тогда мучаете?
– Мучаю?! Да я ей помочь пытаюсь!
– Убирайся! – кричит Олеся? Ольга?
– Я думаю, вам лучше уйти, – мягко говорит врач, выглянувший на крик из соседней палаты. – И вообще, что вы хотите узнать?
– Я хочу узнать, кто она.
– Да вы же сами сказали: Тимофеева.
– Но она ведет себя странно. Это на нее не похоже.
– А вы хорошо ее знаете?
– Да уж куда лучше! Вот я и пытаюсь понять: что происходит?
– Завтра. Все завтра. Дайте ей в себя прийти. Никуда она из этой палаты не денется.
– Матери звонили?
– Да.
– И… что?
– Я уже сказал: отложили визит до утра. У вас что, тоже амнезия?
– Да мы здесь все скоро свихнемся! – в сердцах говорит Руслан.
По второму кругу пошло. Этого ему не вынести. Сначала друг, теперь любимая. Кто поработал? Надо найти эту дрянь. А главное, не ошибиться. Один раз он уже ошибся. Вспомнил, как допытывался у друга:
– Кто ты теперь? Кто?
Вот что надо было искать! Зелье. Но почему блондинка? И та, вторая. Ее увез Ладошкин. А если она Леся? Или Леся – здесь, в Р-ске? В больнице она пробудет минимум месяц. Это лечится долго, если вообще лечится.
Надо ехать в психоневрологический диспансер искать специалиста. Ведь этот, как же его имя? Главврач? Он сказал, что память возвращается. Надо узнать, какие для этого есть средства.