Кара Рентл. Расхитительница иллюзий
Шрифт:
— Тем более это значит, что выход за привычные рамки даёт неожиданный результат! — выкрикиваю я со слезами на глазах. — В моём прошлом мире больше всего ценится свобода воли! Я не вижу причины и здесь отказываться от неё! Часто приходится нарушать закостенелые правила, чтобы прийти к другим, более мощным результатам. И моё существование лишь подтверждает такую необходимость.
Чувствую, как гнев начинает закипать у меня в крови. Но не на бабушку, а вообще на правила этого мира.
— Да, возможно, ты права, — она отворачивается и закрывает лицо руками. — Только придётся забыть, какую цену пришлось нам заплатить за такой "выход за рамки".
Она стоит некоторое время не двигаясь.
Хочу ещё сказать пару аргументов в защиту свободы выбора, но она поднимает ладонь, жестом попросив мне помолчать. Складывает ладони вместе возле груди, и что-то шепчет. Затем поворачивается ко мне и произносит:
— Что ж, если ты не хочешь или не можешь смириться с твоей судьбой, что предначертана тебе по праву рождения, думаю, что ты вправе знать, что у тебя есть выбор, не связывать свою жизнь узами брака с тем, кого ты не любишь, отказаться от магической силы…
— Но… мне сказали, что тогда погибнет много народу, — растерянно говорю я.
— Да, это так, но зато ты сможешь выбрать. И это не будет противоречить твоему воспитанию и принципам, — слышу в её голосе стальные нотки. — Аннулировать помолвку на крови можно, если один из участников союза умрёт.
Как это мило, думаю я, глядя округлившимися от удивления глазами на бабушку.
Глава 37. Выбор сделан
Ожидаю, что это просто шутка. Но нет, вижу по лицу Пенейлы, что шутить она и не думает.
— Как просто умерев? — внутри меня потихоньку расползается холод. — Навсегда? И это есть твой совет, как "быть свободной"?
Видимо, недоумённое выражение моего лица очень красноречиво, поэтому тон бабушки тут же меняется:
— Конечно, нет, глупышка! — Она печально вздыхает, — Ты должна быть мертва всего пару минут, но затем, когда вновь вернёшься к жизни, магические узы будут разорваны. Ты станешь свободной от обязательств с Дарио, от давления дара мемфрая и жить так, как тебе заблагорассудится.
На секундочку я прикрываю глаза и представляю, как буду жить здесь, в этом прекрасном магическом мире, в своём родовом поместье, но без магии и "мамонта".
С одной стороны, вроде неплохая перспектива, но с другой, как-то тоскливо.
— Я…, — мой голос дрожит, — не хочу оставаться здесь… в этом мире. Я хочу всё забыть.
Бабушка смотрит на меня долго и внимательно, словно старается заглянуть мне в душу, а затем говорит:
— Если я правильно тебя поняла, ты готова оставить свою родную реальность, лишиться магии, перспективы и всё забыть, лишь бы иметь свободу выбора, с кем тебе быть и кого любить?
Озвученная в таких выражениях, моя просьба звучит, как полный бред.
Столько раз я рисковала своей жизнью за последние дни! А сколько нового и волшебного узнала! Успела прикоснуться к магии, и даже практически полностью обрела свой дар.
А сейчас прошу о том, что хочу всё стереть и вернуться туда, где жизнь по сравнению со здешним миром кажется серой и фальшивой?
Сижу, задумавшись и не знаю, что ответить.
С одной стороны, я хочу здесь остаться и принять свою судьбу, принадлежащую мне по праву рождения. В этом мире магии и волшебства, с тем, кто мне наречён по роду. Но с другой — внутренний голос говорит, что так неправильно, несправедливо. И вообще, как можно быть счастливой с тем, кто испытывает к тебе чувства лишь потому, что так когда-то решили за него его родители?
Это какой-то абсурд. Я точно не хочу этого. Может, для моей семьи, и возможно, для семьи Дарио так поступать привычно и естественно, но для меня точно нет.
Я люблю свободу. И отказываться от неё не хочу.
Затем я представляю себе вариант, если остаюсь здесь. Что, если магия на крови между нами уйдёт, а я всё равно буду чувствовать к нему тоже, что чувствую сейчас, а он ко мне нет?
Передёргиваю плечами, отгоняя это наваждение.
Нет! Решение принято! Лучше всё забыть и вернуться к поискам сокровищ, чем вот это вот всё!
Жить и любить я тоже хочу исходя из свободы, а не потому, что кто-то за меня всё решил, когда я даже ходить не умела, ни то, что говорить и как-то выражать свою волю. Есть малая, но всё надежда, что если я всё забуду, то вдруг встречу кого-нибудь ещё, кого смогу полюбить так же, как люблю сейчас "викинга"?
Но даже не веря в истинность наших с Дарио чувств, я не собираюсь бросать его в той ситуации, в которой он из-за меня находится.
— Если я откажусь принять свою судьбу, и выберу вернуться в Мир Теней, забыв обо всём, сможет ли кто-то другой освободить Дарио от иллюзий?
— Боясь, что нет, родная, — грустно молвит бабушка.
— Хорошо, — решительно говорю я. — Сделаю всё, что смогу, чтобы помочь ему, а затем прошу отправить меня назад, стерев память. А теперь расскажи, как мне спасти Дарио?
Пенейла бросает на меня пронзительный взгляд:
— Тебе всего-то нужно уничтожить свою мать, милая.
Замираю, пытаюсь осознать то, что она говорит:
— Но… как я уничтожу Богиню Хаоса?
Жёстко улыбаясь и глядя куда-то вдаль, сквозь меня, бабуля отвечает:
— Она пока ещё не Богиня. И надеюсь, никогда ей не станет. Из этого следует, что она смертная, а, значит, и способ уничтожить её найдётся.
Стою, зажав в руках амулеты, и жду, когда она продолжит, но Пенейла молчит.
— И что же это за способ? — напоминаю я.
Не поворачиваясь ко мне, та молвит:
— Собрав три амулета, ты сможешь отменить заклятие, что наложила на Дарио Богиня Хаоса руками Йозефа и Ники. А затем с помощью этих амулетов, направляя магию всего нашего рода и используя свой дар мемфрая, ты постараешься уничтожить и её. И я очень надеюсь, у тебя получится. Потому что, если этого не произойдёт, погибнет весь этот мир, превратившись в Хаос.