Карабарчик
Шрифт:
В толпе раздался гул одобрения. Сапок вскочил на ноги и, переваливаясь, точно утка, торопливо подошел к своему любимцу.
Темир, тяжело дыша, поднялся.
— Не нравится мне этот молодчик, — шепнул исправник на ухо Огаркову.
— Не знаю, чей это парень, слишком свободно себя держит, — поддакнул пристав. — Сапок, что это за птица?
Старшина развел руками:
— Первый раз вижу.
— Это охотник Темир, сын Мундуса из стойбища Мендур-Сокон. — ответил за старшину кривой Яжнай. — Сейчас его проучат! — Он дружески
Иван покосился на Огаркова и наклонил ухо к Евстигнею.
Тот зашептал:
— Алтайца надо свалить. Осилишь — четверть водки поставлю. Не осилишь — пеняй на себя.
— Есть борцы? — снова раздался громкий голос Аргымая.
— Есть! — прогудел Иван и, сняв ситцевую рубаху, обнажил волосатую грудь.
Кайдалов поднялся на ноги.
— Посмотри, Фрол Кузьмич, — обратился он к приставу, — ведь это настоящий Геркулес.
Чугунный согнул руку, на которой образовались твердые, как дерево, мускулы, и поиграл ими перед изумленным гостем.
— Геркулес… — протянул исправник. — В цирке бы ему только выступать.
— Подкову ломает, — улыбнулся Евстигней, — медный пятак на пальцах гнет.
— Изу-ми-тельно! — покачал головой Огарков. — Ты этого алтайца к ихнему злому духу не вздумай отправить, — сказал он шутливо Чугунному.
— Сам дорогу найдет! — Оскалив зубы, Иван вышел на круг. Темир сидел на корточках, обтирая обильно катившийся пот.
— Отдохнуть надо, — сказал он Чугунному.
— Отдохнешь на том свете, — усмехнулся тот.
— Неправильно! Дать отдых! — зашумела толпа.
— Он уклоняется от боя, — поднимаясь с лавки, заявил Евстигней. — Трусит.
— Будешь принимать бой или нет? — расставив ноги, Чугунный встал перед охотником.
— Однако скоро ты забыл Мендур-Сокон. Надевай кушак! — бросил Темир Чугунному и поднялся на ноги.
Несколько минут длилась напряженная борьба. Вдруг Иван, охватив длинными руками гибкое тело Темира, стал сжимать его в своих страшных объятиях. Казалось, еще несколько секунд, и Темир потеряет сознание.
Напряжение передалось толпе.
— Дави его! — орал Зотников.
— Дави, чтоб душа из него вышла! — кричали казаки.
— Дави! — Глаза Аргымая блестели.
— Геркулес, браво! — хлопал исправник в ладоши.
Сидевшие ближе к кругу пастухи и охотники вскочили.
— Зачем душить человека? Честно надо бороться! — зашумели они.
Темир побледнел. Собрав силы, он с трудом развел руки Чугунного и рывком поднял его к себе на грудь. Остальные события произошли молниеносно. Темир круто повернул Чугунного вокруг себя и выставил ногу.
Не чувствуя опоры, силач упал.
Толпа ахнула.
Чугунный медленно поднялся с земли. Часто дыша, поспешно сунул руку в карман широчайших плисовых шаровар и выхватил свинчатку [21] .
Темир отпрянул. Не дожидаясь нападения, точно
— Так его, конокрада! — Кирик и Янька в восторге захлопали в ладоши.
Взревев от боли, Чугунный опустился на землю.
Второй удар отбросил его от середины круга, и, покатившись, точно чурбан, Чугунный оказался у ног Кайдалова.
21
Свинчатка — бабка, налитая свинцом.
Восторженный гул охотников и пастухов сопровождал каждое движение Темира. Когда охотник сделал шаг вперед, чтобы нанести третий удар, раздался недовольный голос исправника:
— Прекратить!
Евстигней подошел к своему работнику. Чугунный сидел на земле с закрытыми глазами, не шевелясь.
— Ловко он тебя отделал! — зло усмехнулся хозяин. — Осрамил ты меня не только перед алтайцами, но и перед господином исправником, — мотнул он головой вслед Кайдалову, который шел к волостной управе. — А свинчатку-то зачем вытащил?
— Не утерпел, Евстигней Тихонович, привычка.
— За эту привычку мне придется Кайдалову и Огаркову по сотне дать. Поднимайся, хватит лежать.
Чугунный с трудом поднялся с земли и понуро поплелся за хозяином.
Потерпев поражение в борьбе, Чугунный с Зотниковым деятельно готовились к бегам.
Утром Степа делал проминку коню. Поджарый бегунец часто перебирал тонкими ногами и рвался на простор.
— Ты ему воли на первых порах не давай, — поучал Евстигней сына, — попридерживай. Если будут обгонять, не беда. Дай волю верст через семь.
Степка кивал головой.
— А бить нагайкой можно?
— Только перед концом, когда впереди будешь. Почаще его ногами пошевеливай.
А на другом конце стойбища, в кустах у реки, сидели Темир, Кирик и Янька.
— Вчера Сапок объявил народу, что условия состязания остаются прежними: он поклялся сдержать свое слово. Если Буланый не подведет, ты будешь свободен, Кирик. Пойду, однако, сделаю заявку на бега. — Темир поднялся и, раздвинув кусты, исчез за их зеленой стеной.
Ребята остались одни.
— Кирик, когда будешь ехать возле той горы, — показал Янька рукой на дальнюю гору, — я встречу тебя там, ладно?
Кирик молча кивнул головой.
— А знаешь что? — Янька придвинулся к другу. — Только Степке не поддавайся. Он поедет на рыжем бегунце.
— Знаю!
Через несколько минут вернулся Темир.
— Не подкачай, — сказал он озабоченно Кирику и подсадил его на коня.
Буланый скосил глаза на седока.
— Волю дай, не доезжая до Теньги версты за две. Но, если увидишь, что Буланый рвется сильно вперед, не держи. По бокам ногами не бей: не любит. Повод держи крепче. Айда!