Карабарчик
Шрифт:
Конь поднимался все выше и выше… Казалось, он плыл среди безбрежной белесой мглы. Наконец, он выбрался из тумана и, озаренный последними лучами солнца, остановился на гребне горы.
В небе, играя вечерними красками, уходило за горы солнце, внизу все было покрыто плотной пеленой тумана. Конь стоял неподвижно, переступая с ноги на ногу.
Не чувствуя руки хозяина, он бесцельно побрел по склону и вскоре исчез в тумане.
Спасаясь от разъяренного Делбека, Зотников не заметил, как конь Кирика исчез в тайге. Настегивая
Больная нога горела, как в огне, знобило. «Как бы огневица не началась», — подумал он с тревогой и стал поторапливать коня.
В сумерках Зотников подъехал к одинокому аилу охотника и, встреченный лаем собак, крикнул:
— Эй, кто там!
На зов вышел алтаец и, узнав заимщика, спросил сурово:
— Чего тебе?
— Ночевать у тебя думаю, — не слезая с лошади, ответил Евстигней.
— Пущенная стрела не возвращается, бедняк с богачом вместе к очоку не сядут. Проезжай! — махнул охотник рукой.
Зотников выругался и, стегнув коня нагайкой, исчез за деревьями. Ночью у костра он попытался снять повязку, но грязная тряпка прилипла к ране плотно. Под утро ему стало хуже, опухоль увеличивалась, но он все же двинулся дальше. Стороной объехал русское село и, поднявшись и а перевал, остановил коня.
Через толщу тумана, точно зубцы старинных башен, виднелись выступы террасовых гор. Вспомнив про маралов, Евстигней злобно заскрежетал зубами и погрозил кому-то кулаком.
Вечер застал его лежащим у лиственницы в одной из лощин Бешпельтира.
Поднявшись с трудом на здоровую ногу, он обхватил руками ствол дерева и медленно снова опустился на землю. Сил больше не было.
В тайге стояла тишина. Туман исчез. Лучи заходящего солнца мягким, ласкающим светом проникли сквозь деревья и осветили фигуру неподвижно лежащего человека. Над ним, качаясь на топкой ветке, пела какая-то пичужка.
Ночью привязанная невдалеке лошадь, почуяв зверя, рванула повод и в страхе понеслась по тайге.
Из-за густых лиственниц высунулась круглая голова медведя. Потянув носом, зверь направился к человеку…
Весть о том, что маралы найдены, обрадовала Прокопия Кобякова, и он направил группу загонщиков к Темиру. С ними были Янька и школьный сторож дед Востриков. Подъезжая к Бешпельтиру, они увидели охотника, который стерег стадо оленей у подножия
Янька пришпорил коня и, круто остановив его перед охотником, стал искать глазами Кирика:
— Где Кирик?
Охотник в изумлении посмотрел на Яньку.
— А разве он не был в Тюдрале?
— Нет.
— Кирика я направил, чтобы он встретил тебя с загонщиками, — промолвил растерянно Темир.
— Давно?
— Вчера.
Подъехали загонщики. Узнай о том, что Кирик не вернулся в село, один из них высказал догадку, что мальчик мог попасть в руки бандитов.
Покормив лошадей, люди разбились на две группы и отправились на розыски пропавшего. Темир с охотниками поехал на Бешпельтирский перевал, где Делбек поднял ночную тревогу, Янька и дед Востриков — к террасовым горам.
Как назло, туман не спадал. Густая пелена легла на горные долины, медленно ползла вверх и, перевалив через каменные громады, окутала тайгу. Деревья, кустарники, камни, высокая, в рост человека, дурмень-трава — все утонуло в белесой мгле.
Лошадь Яньки постоянно спотыкалась о поваленные бурей деревья, старые, покрытые мохом коряги, и мальчик часто терял в тумане ехавшего впереди Вострикова. Сдвинув на ухо старую солдатскую фуражку, не выпуская трубки изо рта, тот подбадривал своего юного спутника:
— Не горюй, Яков Прокопьевич, разыщем твоего друга! У меня одна думка есть… Не подняться ли нам с тобой на перевал?
— А какой толк? Видишь, туман, — заметил Янька. — Ну, выберемся из него и будем смотреть, как он расстилается по тайге, а дальше что?
Янька еле сдерживал готовые хлынуть слезы.
— Не вешай головы, паренек! Может, Кирик на перевале, — ответил бодро старик.
— Ну, поедем.
Тронув стремена, путники стали подниматься на перевал.
Туман не рассеивался. От лошадей шел пар. Одежда на Яньке и Вострикове покрылась серебристым налетом водяной пыли. Подъем был тяжелый — пришлось сойти с коней.
Достигнув вершины, Востриков огляделся. Внизу по-прежнему, покрытая туманом, лежала тайга. Ни ветерка. Гнетущая тишина, лесное безмолвие.
Дед крякнул от досады…
— Ничего не видать… Пальнем, что ли? — предложил он.
Два выстрела прозвучали одновременно. Из тумана донесся отдаленный лай собаки. Дед и Янька еще раз выстрелили.
Лай приближался. Вскоре из густой пелены тумана вынырнула хромая собака. Радостно повизгивая, она вертелась возле Яньки, как бы приглашая его последовать за собой.
— Делбек! Он ранен!
Янька обхватил собаку. Делбек положил могучую голову на плечо мальчика и тихо заскулил.
— У него кость перешиблена пулей, — заметил с жалостью мальчик и, погладив собаку, вскочил в седло.
Востриков последовал за ним.
— Делбек, искать Кирика!
Услышав знакомое имя, собака поспешно заковыляла с перевала.
Не обращая внимания на хлеставшие по лицу ветки, Востриков и Янька спускались за Делбеком по склону горы.
Лошадь Кирика, запутавшись поводом за лежавшее дерево, стояла с опущенной головой.