Каракурт
Шрифт:
– Я с превеликим удовольствием познакомлюсь с твоими родителями.
Настя улыбнулась.
Ласково взяла Витольда за руку и робко повела его в квартиру.
Сейчас он выглядел таким… беспомощным, испуганным и скромным. Витольд походил на маленького мальчика, первый раз в своей жизни пришедшего в гости без мамы. Тревожно озираясь по сторонам, он неуверенными шагами ступал за Настей, крепко держа ее за руку, словно в данный момент для него матерью была она.
Сколько еще в нем личностей? То скрытный и неразговорчивый дядька-ветеринар, то
– Здорово, Евге…
Отец вышел из комнаты и оцепенел, впившись взглядом в Витольда. Глянул на букет в руках Насти, склонил набок голову и выдавил:
– Здравствуйте… молодой человек.
Настя вздохнула, положила ладонь на плечо Витольду и проинформировала:
– Вить, это мой папа, Максим Геннадьевич. Пап, это… это Витольд. Ну, я рассказывала тебе про него…
Отец кивнул.
Теперь Витольд, прищурившись, задумчиво уставился отцу в глаза. Очень, очень странная манера – безотрывно сверлить собеседника взглядом.
– Я… я очень рад, – вежливо улыбнулся Витольд и осторожно пожал отцу протянутую руку. – Ожидал этот момент, но не думал, что он наступит так скоро. Я могу пройти?
Отец кивнул и посторонился, сдержанно глядя на Витольда.
Что за неприязнь? Откуда она? Витольд ничего плохого ему не делал, а папа смотрит на него так, словно подозревает в каком-нибудь убийстве!
Мать отреагировала предсказуемо – усадила Витольда за стол, налила ему чай, отняла у Насти букет и поставила его в вазу, сопровождая свои действия междометиями и вопросами, касающимися личной жизни Витольда.
– Кто твои родители? – щебетала мать, обхаживая его.
Витольд чувствовал себя, надо признать, неуютно. Стеснялся? Очень даже может быть. Но ведь по нему не сказать, что он настолько робок…
– У меня их нет, – сдержанно ответил Витольд и бросил взгляд на Настю, словно ища поддержку.
– Как нет?!
– Умерли, – односложно пояснил он и опустил глаза.
– Так ты из детдома, что ли?
– Меня… меня бабушка воспитала. А потом, когда мне исполнилось… лет двадцать, она меня выгнала.
Настя удивленно взглянула на Витольда.
Эта подробность была ей неизвестна!
– Выгнала?! – воскликнула мать. – Ой, ну надо же, родного внука прогнать! Злобная старуха!
– Да нет, – пожал плечами Витольд. – Она хорошая. Просто боялась меня, вот и выгнала.
– Боялась? Но почему?
– Да кто ее, старую, поймет, – беззаботно махнул он рукой. – Маразм у нее, видать, появился. Мерещиться что-то стало… Слава Фавну, хоть просто выгнала, а то и что похуже могла сделать. Ее же ведьмой местные звали, она ведуньей была… да и сейчас есть. Просто со мной не общается, боится.
Настя изумленно вздернула брови.
А что еще она не знает о Витольде? У него нет родителей, его выгнала из дома бабка-маразматичка, которая, к тому же, еще и колдунья!
Настя отрезала кусок пирога и медленно подала его Витольду.
– Ой, а доча такие пироги вкусные
Витольд благодарно взглянул на Настю, кивнул, взял пирог и деликатно откусил его.
Если отец смотрел на него чуть ли не с ненавистью, то мать буквально задыхалась от восторга. Ее желание выдать Настю замуж подпитывалось, очевидно, еще и симпатией к ее новому молодому человеку, если Витольда можно было так назвать.
Витольд вдруг изменился в лице. Пирог выпал из его рук. Он побледнел, зашелся в кашле, стал задыхаться. Вскочив с места, бросился к умывальнику, припал к крану и жадно начал хлебать воду. Давился, захлебывался, но судорожно пил, дрожа, как щенок на морозе.
– Что случилось?! – взвизгнула Настя. – Ты подавился?!
Он не слушал, жадно глотая воду, которая стекала по его шее, мочила рубашку, волосы.
– Витя! – чуть не плача, воскликнула Настя.
Отец взирал на картину снисходительно, зато мать выглядела так, словно вот-вот упадет в обморок.
Витольд наконец отпрянул от крана, обессиленно сполз на пол и устало запрокинул голову назад.
Настя бросилась к нему, упала перед ним на колени и обняла за плечи.
– Что случилось? – прошептала она.
Витольд горько посмотрел Насте в глаза, помотал головой и выдавил:
– Я… я не ем мяса.
Настя поперхнулась.
Что?! Но как это?! Мужчина – и не ест мяса? А как же ее фирменное блюдо?
– Совсем никакое? – на всякий случай уточнила она.
– Практически. Я… не переношу его. Даже к врачу обращался, мне сказали, что это у меня такое отклонение в психике. Я не могу есть мясо, зная, что это внутренности какого-либо животного. Раньше меня вообще выворачивало… Сейчас хоть немного себя контролирую.
Настя нахмурилась:
– Так ты… вегетарианец?
– Практически, – повторил Витольд, поднялся с места и невозмутимо снова сел за стол.
Впрочем, вежливый семейный обед был уже нарушен. Мать всячески старалась поддержать прежнюю атмосферу, но почему-то инцидент поселил тревогу на лица присутствующих.
Появление Евгения стало так называемым разряжением обстановки.
Настя радостно вскочила с места и кинулась к двери.
Евгений был мужчиной довольно красивым для своего возраста, но уж очень изрезанным морщинами. Хоть и выдавил он добродушную вежливую улыбку, глаза смотрели грустно и подавленно.
Сразу видно в нем человека, у которого приключилось горе.
– Ну, и где наш Блинчик? – с печальной улыбкой спросил он.
– Идемте на кухню, – кивнула Настя.
Появление Евгения вызвало у Витольда невероятную реакцию – он побледнел, привстал с места и пораженно вздернул брови. Его взгляд стал даже не испуганным, а скорее шокированным.
– Здравствуйте, Евгений Федорович… – пролепетал Витольд и вежливо кивнул.
Что? Евгений знаком с ним?!
– Витольд? – поразился тот. – Вот это встреча! Рад видеть тебя.