Карамазов. Книга 1
Шрифт:
Я поднял голову к потолку, рассматривая фрески последнего Дня, когда ангелы и демоны устроят масштабную битву за Высокий Трон, с которого победитель будет царствовать над людьми.
В отдалении, за баталией, виднелся престол, на котором восседал бородатый мужчина в белых одеждах. К нему тянулась длинная очередь людей. Последний Суд, на котором Спаситель решит, кто войдет в Небесный Храм, а кто будет вечно корчиться в Пекле.
Я никогда не понимал, как мертвецу с атрофированными нервными окончаниями можно причинять физическую боль. С моей точки зрения, ад, который описывают
В центре зала появился трон. На нем сидел Федор. Его выцветшие глаза смотрели на меня, не мигая. Голограмма подрагивала и распадалась на кубики. И я откинулся на спинку кресла, ожидая, пока пройдет настройка. На самом деле я рассматривала родственника, отмечая, насколько он отличался от образа, сохранившегося в памяти. Мне казалось, что его глаза были ярче, а уголки рта не опускались.
Карамазов был очень стар. Лицо изрезали глубокие морщины, кожа на щеках обвисла, на шее поступили пигментные пятна, они же мелкой россыпью покрывали лоб. На искривленной переломом в юности переносице красовались очки в оправе из слоновой кости. Кольцо на указательном пальце осталось прежним. Это было крупное украшение с гербом и едва заметно царапиной по центру, которую владелец отказывался убрать у ювелира.
Седые волосы Карамазова-старшего были уложены, а клиновидная бородка аккуратно подстрижена. Мастер курил трубку, выпуская к потолку кольца сизого густого дыма. Тот даже не рассыпался на пиксели при демонстрации. А у подлокотника кресла стояла трость с набалдашником в виде золоченого черепа.
Федор сфокусировал взгляд и уставился в точку в центре моего лица.
— Ну, привет, внук, — процедил он, презрительно скривив тонкие бескровные губы.
— И тебе привет. Плохо выглядишь, старик, — с притворным сочувствием сказал я голограмме.
Карамазов нахмурился, и изображение дрогнуло.
— Не боишься, что после такого приветствия я передумаю и откажусь от своего решения, которое и без твоего хамства далось ой как тяжело?
Я открыл рот от удивления. Видимо, старый Федор знал меня как облупленного, раз заготовил несколько вариантов ответов. Карамазов рассмеялся. И смех его был похож на сухое воронье карканье.
— Весь в отца. Тот тоже говорил, как думал. И не думал о…
Речь старика прервал кашель. Карамазов приложил к губам платок, и я заметил кровавую кляксу на белой ткани.
— Курение все же загнало меня в могилу, — беспечно пояснил Федор. — Впрочем, плевать. Я достаточно пожил. И перешагнуть через грань мне уже не страшно.
— Ясно, — произнес я одними губами, надеясь, что другие не заметили боли в его полупрозрачных глазах.
— Так что остаешься только ты. Позор семьи, — последние два слова он произнес отрывисто, как уже привык.
— И Император, — охотно подсказал я записи, надеясь, что такое развитие беседы он не предвидел.
Лицо старика скривилось.
— Император? Карамазовы столетия наживали то, что имеют. Богатства, артефакты, родовые земли. Фамильные коллекции. И все это заграбастает Союз? Да хрен им! Вот такой!
Старик развел в стороны сухие ладони, показывая, какого размера орган он желает передать государству в качестве наследства.
— Достойно, — оценил этот жест я. — Щедро и от души.
— Даже бастарды больше достойны получить все семейные богатства, — продолжал Карамазов. — Документы уже подписаны. Ты полноправный представитель дворянской семьи. — При этой фразе лицо старика перекосилось — до того тяжело ему дались эти слова. — Судьба жестока. Остались сущие формальности. Клятва Крови.
Он открыл футляр из красного дерева и вынул небольшой кинжал с рукоятью из червленого серебра. Я невольно сглотнул, вспомнив эту семейную реликвию, которую пару раз пытался стянуть из кабинета деда.
Старик коротким быстрым движением сделал надрез на ладони правой руки. На мраморный пол закапала кровь. Мне даже захотелось убрать ноги, чтобы не испачкаться в красном. Но пришлось встать и повернуться к адвокату.
Привалов подал мне тот самый нож, который держал на записи Федор. И я в точности повторил действие старика. Ладонь обожгло, когда лезвие рассекло кожу.
— Сталью и кровью клянусь чтить и соблюдать традиции Семьи, которые завещали мне предки, — хрипло начал Карамазов.
Я в унисон повторял слова клятвы.
— Клянусь, — продолжил старик внезапно, когда я хотел вернуться в кресло, — стать достойным потомком Карамазовых.
— Да брось, — фыркнул я, — кто в такое поверит?
— Попытаться стоило, — холодно процедил старик. — Добро пожаловать в Семью.
Я склонил голову в театральном поклоне.
— Мейхэм введет тебя в курс дел. И на твоем месте я бы приступил к решению дел Семьи прямо сейчас. Зачем откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня? Все! — Карамазов махнул рукой. — Общение с тобой меня порядком утомило. Встретимся на той стороне! — После этого он обратился к кому-то за видеоглазом: — Отключай эту хренотень и налей мне коньяка. Я на днях вроде как умер и впустил в Семью…
Голограмма подернулась, и я вернулся в холл особняка.
— Ну, теперь все традиции соблюдены, — удовлетворенно отметил Павлов, вытирая платком вспотевший лоб. Он подал мне планшет. — Вам осталось только поставить подпись. Вот здесь и здесь…
Я послушно исполнил его просьбу, оставив в указанных местах цифровой автограф.
— Вот и чудно. Ваши копии я пришлю на почту. — Павлов убрал планшет вдипломат и кивнул в знак прощания. — Мастер Мейхэм введет вас в состояние всех дел Семьи. Так распорядился усопший.
— Держи в курсе, — буркнул я устало.
— Ну, мне пора.
Он подхватил дипломат и вышел из холла. Я же решил гостя не провожать и остался сидеть в кресле, обдумывая сложившуюся ситуацию.
Глава 8 Неприятности
В кармане зазвонил телефон. Я вытащил трубку и открыл пришедшее в мессенджер сообщение с незнакомого номера: «Найди Феникса и привези его в старые доки. Иначе убитый горем отец получит своих дочерей по частям».