Карамазов. Книга 1

Каин

— А мне понравилось, — прервал мои размышления Виктор. — Говорили, там гетто. Мне же так не показалось. Люди такие приветливые. Улыбаются.

У меня аж челюсть отвисла.

— В Работном районе? Люди улыбаются? Ты в своем уме?

Разговор прервала трель звонка, и я полез в карман в поисках телефона.

— У аппарата.

— Мастер Алексей Карамазов? — уточнил хрипловатый мужской голос. — Простите, что беспокою вас в столь поздний час.

Глава 11 Новости

Вежливость собеседника настраивала на доброжелательный лад и располагала к разговору. И от этого стало чуточку спокойнее.

— Меня зовут Михаил Юсупов, — продолжил мужчина, и спокойствие мигом испарилось.

— Слушаю вас, Михаил Александрович, — осторожно произнес я.

— Соболезную по поводу вашей утраты, кончины деда, Федора Ивановича. Это потеря для всего Союза. Он был не просто достойным аристократом, но и моим добрым знакомым.

Я бы поспорил по поводу доброты своего родственничка, но не стал делать подобной глупости.

— Благодарю, — вместо этого сдержанно ответил я.

— Вы уже вступили в права наследования и переехали в резиденцию? Выходит, теперь мы с вами соседи.

— Нет, пока еще живу в городской квартире. Надо привести в порядок дела, — расплывчато продолжил я светскую беседу.

Воцарилось напряженное молчание. А затем Михаил Александрович произнес:

— Я должен сказать вам «спасибо», что освободили моих дочерей из лап похитителей. Кто знает, что было на уме у этих извращенцев. — Последнее слово он буквально прорычал, напомнив льва, который красовался на родовом гербе Юсуповых.

Значит, мои новые подруги уже рассказали, кто был их освободителем. Скрыть факт похищения не получилось бы при всем желании. Девочки вышли из дома и вернулись спустя полтора дня. В грязной одежде, уставшие. Вранье про ночевку у приятельницы здесь не прокатит.

— Это было несложно. Каждый офицер на моем месте поступил бы также, — осторожно ответил я, и Виктор покосился на меня с явным удивлением. А еще во взгляде начальника охраны читалось: «Ну, вы, батенька, и балабол».

— Девочки рассказали, что провели вчерашний вечер в вашей компании. Наперебой нахваливали и уверяли, какой вы джентльмен. И даже то, что вы проводили их до парадной их городской квартиры, где девочек и похитили. Представляете? — Мужчина перевел дыхание. — У современного криминалитета совсем нет понятия чести. Красть девушек. К слову, похитители даже не удосужились обратиться к нашей семье с требованиями.

Я с трудом сдержал вздох облегчения. Значит, сестры рассказали только половину правды.

— Я не могу подобрать слов, чтобы выразить вам нашу признательность.

— Не стоит. Мне повезло оказаться полезным в этом неприятном деле.

— В знак благодарности я хотел бы пригласить вас на чаепитие. Скажем, завтра в три часа. Посидим по-соседски. И дочери очень хотят снова вас видеть.

— Рад, что они ощущают себя достаточно хорошо для этого. С удовольствием загляну к вам, — отрапортовал я, сглотнув горькую слюну.

— Вот и чудно. Передам девочкам. Думаю, они обрадуются. Кажется, они считают вас рыцарем, спасшим их от дракона.

Впрочем, про восторг девочек я понял по выкрику «Уи-и-и!» на заднем плане. Видимо, сестры подслушивали, о чем беседовал папенька, и не смогли сдержаться.

— Тогда жду вас завтра. В три часа. До скорой встречи.

Собеседник отключился, и я убрал телефон в карман. Боковым зрением заметил, как Виктор косится на меня.

— Давай уже. А то тебя разорвет, — проворчал я.

Феникс не заставил себя ждать, и тонкие бледные губы разомкнулись, источая яд.

— Родственнички звонили? А папка знает, что ты его дочерей того… ну… ты понял. Зачем звал? Просит засылать сватов?

Вопросы сыпались один за другим, и я недовольно поморщился.

— Михаил Александрович знает, что мы освободили дочерей. И я уверен, завтра он решит выпытать, как я догадался, где их прячут.

— Ну, скажи, что был у гадалки. И она по кофейной гуще узнала, где прячут похищенных, — не унимался повеселевший от моего кислого вида парень. — Хотя нет. Добавь еще, что для ритуала ты использовал слезы девственниц. Хотя… Нет, в такое явно не поверят.

— Такой ты остроумный, — перебил его я. — Кстати, завтра ты тоже должен будешь пойти со мной.

Виктор лишь пожал плечами.

— Надо так надо. Может хоть там покормят нормально.

— И оденься, — я вздохнул, — прилично. От твоей формы разит кровью, неприятностями и арестантской камерой.

— Военное прошлое все одно не скроешь. Особенно службу в Висельниках. Ее и безо всякого документа видно, — резонно возразил Виктор.

Я промолчал. Крыть было нечем. И отчего-то мне вспомнились похожие слова Кристины, которые она сказала в кафе литераторов. Во мне тоже проглядывал убийца. И ни один костюм не скроет этого.

— Вот, держи. — Я протянул Виктору свернутые в рулончик купюры.

— Это еще зачем? — Он зло прищурился.

— Ты работаешь на князя Карамазова, — напомнил я и хмыкнул. — В моих интересах обеспечить тебя достойным шмотом в наших цветах и провизией, чтобы не отощал на барских харчах.

— Иными словами, это жалование, — хмыкнул он. — А я решил, что мародерством смогу прожить.

— То есть?

— Мертвецам ценности ни к чему. В гробу нет карманов, — просто пояснил он и показал на увесистый мешочек на поясе, который до нашей вылазки был пуст. — По дороге я загляну в ломбард и сдам кое-что ненужное.

— Ты только не засветись. И мне ведь не нужно напоминать, что за тобой все еще кто-то охотится.

— Когда было по-другому? — философски отозвался Виктор и оскалился. — Ваша станция, княжич.

Я поднял глаза. Машина подъехала к воротам «Содружества».

— Завтра в особняке, — напомнил я, протягивая на прощание ладонь. И Виктор стиснул ее, отвечая на рукопожатие. Его пальцы были холодными, и я подумал, что он потерял больше сил, чем кажется.

На пороге дома не было ни души. Не хотелось возвращаться в свои апартаменты, чтобы остаться там в одиночестве. Что-то внутри меня противилось такому сценарию на вечер. Я прислонился к кирпичной стене, глядя в темнеющее небо. В окнах квартир высоток уже начинал загораться свет. Люди приходят со службы к любимым и родным, садятся за стол, ужинают, рассказывают друг другу о том, как прошел день. Все они ведут обычную жизнь: работают, отправляют детей в гимназии, ходят к жрецам на периодические исповеди, заводят собак…