Карамель. Новый Мир
Шрифт:
– До завтра, Карамель, – прощается Ромео и выходит.
Провожаю его взглядом:
– До завтра, Ромео.
Юноша торопливо проносится мимо гардеробной. А как же взять пальто? Оно у него горчичное такое, прямого кроя, до щиколоток. Вон, висит. Моё же голубое – в цвет глаз; и с поясом на талии. Рядом. Забираю его и прихорашиваюсь у зеркала, достаю из кармана защитную маску и надеваю её на лицо.
Доберусь до дома, отдохну и подготовлюсь к прогулке с Ирис. Кажется, она говорила про занятия по религиозной – дореволюционной – этике (очередная никому ненужная дисциплина для общего ознакомления; относится к элективам в дополнительные часы, поэтому к посещению необязательна). В мире, где всё опирается
Промозглый ветер ударяет в грудь: приходится застегнуть пальто и подвязать пояс. Интересно, как по такой погоде решил пройтись Ромео (а он всегда добирается до дома самостоятельно)? И где водитель? Обыкновенно он приезжает за несколько минут до окончания уроков и ждёт меня на парковке. Благо, я могу потратить это время на созерцание красот города, в котором была рождена и которому предназначалась. Но ветер – ветер! – скалится и кусается. Костяшки пальцев краснеют. Удивительно.
Водителя всё нет и нет…Смотрю на покидающих Академию ребят с моего курса: прощаются друг с другом и разбредаются по разным сторонам. Я же остаюсь на площадке. Не стерпев в следующий миг ударившего ветра, поднимаю руку в сторону плавающих над головами машин. Одна из них обращает на меня внимание и спускается к парковке. Учащихся часто подвозят, это в порядке вещей; этакая норма жизни – негласное правило. И своего рода престиж: все знают, что в Академии учатся золотые детишки управляющих (и должные стать управляющими в скором времени сами), почему бы не помочь добраться до дома отпрыскам влиятельных лиц? Отец нанял для меня личного водителя, чтобы я подолгу не стояла на парковке и не звала машину; водитель сегодня подвёл – интересно, отец сменит его?
Водительские права может получить только достойный член общества. За руль не пускают без дополнительного образования, медицинского соглашения и часов практики; то верно. Раньше машины рассекали по дорогам и умудрялись врезаться друг в друга на двух перпендикулярных отрезках, ныне же – разрезающие воздушное пространство – должны соблюдать все правила и думать наперёд. Что может повлечь за собой авария в воздухе? Думаю, эта мотивация помогает водителям крепче держать руль. А ещё я могу быть уверена, что не окажусь в одной машине с сумасшедшим, фанатиком, попрошайкой или преступником, потому что только у людей с поверхности – порядочных граждан – имеются личные транспортные средства. И только у северян! Я уважаю исключительно северян – на нас держится Новый Мир! Остальные районы – второстепенные, неважные.
– Садитесь, мисс! – зовёт водитель и открывает дверь кнопкой – та отъезжает в сторону.
Располагаюсь на тканевом диване и приветствую мужчину за рулём; он ловит мой взгляд через зеркало дальнего вида.
– Улица Голдман, – уточняю я.
Богатые всегда покупают улицы и называют их в свою честь. На улице Голдман располагается наш дом, наш садовый участок и наши офисы. В другом районе есть фабрики с нашим именем…
– Кажется, – мужчина ещё раз глядит на меня, – я видел вас в рекламе. Такая душевная речь о Создателях и Богах, обращение к южанам.
– Да, – соглашаюсь. – Это была я.
Машина взмывает в воздух.
– И речь написала сама. Хотела вложить в неё всё своё уважение к Новому Миру и отдать должное государству, благодаря которому мы имеем все доступные блага.
Уверена, этот водитель поделится с кем-нибудь из знакомых, коллег или родственников новостью о том, что подвозил наследницу Голдман, портреты которой неумолимо появляются на Здании Комитета Управляющих с цитируемыми фразами. И вот портрет появляется вновь. Как вовремя. Мы смотрим на экранную меня.
– Карамель Голдман, – зачитывает мужчина. – Красивое имя. Сладкое.
Если бы. Родители в несколько ином значении выбирали мне имя.
Попросту хмурюсь, а водитель спешит извиниться. Так-то лучше. Выглядываю в окно и наблюдаю несколько летящих под нами машин; позади здание Академии и множество домов, связанных друг с другом лестницами и мостами. Вижу высокие крыши улицы Голдман и прошу включить сенсор для оплаты, тянусь чипированной ладонью – одно касание и запрашиваемая сумма передаёт на счёт.
– Нет, спасибо, не надо, – с пугающей улыбкой бросает водитель. – Я рад помочь.
Помочь, надо же.
– Рад довезти вас до дома.
Ещё не довёз.
– Я привыкла расплачиваться.
Мне не нравится, когда люди отказываются от того, что по праву принадлежит им. Мне не нравится, когда что-то идёт не как должно. Ты произвёл услугу – будь добр, прими плату и пропади.
– Зачем вы так поступаете? – спрашиваю я. – Вам не нужна оплата производимых действий, не нужны деньги?
– Деньгами не измеришь иное богатство. Душевное. Я помог кому-то и мне хорошо. Раньше ведь так и было…
Сколько тебе лет, о каком раньше ты говоришь и что вообще происходит?
Вновь осматриваю тканевый салон автомобиля – уверена, мужчина не из управляющих; скорее всего руководит в качестве зама какой-нибудь фабрикой или сидит в одном из офисов в Здании Комитета Управляющих. Склоняюсь ко второму. Машина зависает над парковочным местом: медленно опускается. Мы на улице Голдман, на террасе перед домом.
Мужчина оборачивается и смотрит на меня – глаза в глаза (они у него янтарные, с приятной желтизной); вроде бы незатейливый и общепринятый способ выказывания уважения, но от него сейчас по спине пробегают ледяные иглы, целая россыпь; окатывает холодом и тревогой – удивительно. У тревоги точно есть температура – и градус в теле не повышается, то заблуждение; берёт озноб. Мужчина говорит:
– Я увидел тебя, Карамель Голдман, и теперь мы в расчёте. Иди.
Дверь отъезжает в сторону, и я поспешно покидаю автомобиль. Постукивая каблуками о мраморную плитку посадочной террасы, приближаюсь к дому. Замираю под искусственной виноградной лозой и, пытаясь перевести дыхание и совладать с ускорившимся сердцебиением, оборачиваюсь в сторону взмывающего автомобиля. Водитель кивает и уносится прочь. Всматриваюсь в номерной знак, чтобы сообщить отцу о подвозившем меня безумце, но никакого знака на положенном ему месте нет. Не может быть! Этого не может быть! В Новом Мире не летают машины без идентификатора! Они бы не поднялись в воздух…! И почему я не заметила отсутствие номера раньше? Так очевидно и броско, Карамель! Кто этот человек? Что ты скажешь отцу?
Не помню, как открываю дверь касанием руки, не помню пробежавший в ладонь ток от взаимодействия панели с чипом, не помню появление служащей, что отдалённо бросает:
– Добрый день, мисс Голдман. Как прошёл ваш учебный день?
Не помню, как снимаю верхнюю одежду и обувь, не помню выполняющую поручения Миринду, не помню сброшенные рюкзак и дыхательную маску. Кровь в голове бурлит, слышно её кипение. Только это.
– Мисс Голдман?
Голос словно бы вдалеке, вакуумный. Уши заложило, вот оно что.