Карантин
Шрифт:
– Привет, Ларик! А что, Жора уже не работает здесь?
Она рванула с места как спринтер. Павел еще шагнул к решетке, дернул замок, попытался окликнуть ее, но через три секунды по белому полу поползли языки пламени, и где-то в глубине здания завыла сирена.
Когда Павел выскочил на улицу, мимо пролетел, вырулив из-за угла, «форд». Лицо Ларика было напряжено, но Павлу показалось, что кроме напряжения на нем была вычерчена и ненависть. Из окон полуподвального помещения повалил дым.
До машины нужно было пройти метров триста, и Павел их пробежал так, как не бегал даже в школьные годы, когда Алексей заставлял их носиться по пустырю за спортивным залом с максимальным ускорением. Только запрыгнув в машину, Павел вспомнил, что раны его еще не зажили, и разглядел пятна крови на одежде. Он и не собирался догонять «форд». Выехал на Первомайскую, покачал головой, удивившись, как Ларик проскочила на такой скорости пост ДПС, и поехал к кольцевой. Нужно было успеть добраться до Жулебина, оставить «девятку» с открытыми дверями и ключами в замке во дворе какого-нибудь дома, успеть до закрытия на автомобильный рынок и уговорить одного из продавцов подержанных машин уступить ему четырехколесное сокровище за смешные деньги с оформлением продажи по доверенности.
34
Алексей никогда не ходил одной и той же дорогой. Пашка заметил это не сразу, но потом как-то обратил внимание, что наставник идет к дальней автобусной остановке. Алексей улыбнулся и ответил, что от ближней он шел утром. «Не люблю возвращаться», – объяснил тренер подростку.
Вот и теперь Павел ждал его у метро «Перово». Если Алексей оставался тем Алексеем, которого Павел помнил, он должен был доехать до Новогиреево, выбраться на проспект, дойти до квартиры в нужном доме, вокруг которого как раз теперь милиции и бандитов, наверное, бродило больше, чем случайных прохожих, отбыть там положенные полчаса, а затем отправиться пешком до Перово, пусть даже туда идти дальше почти в три раза, да еще и под дождем. Хотя что-то могло и перемениться. Раньше Алексей предпочитал ходить пешком, но теперь мог воспользоваться маршруткой, поэтому Павел стоял у метро. Почему-то он даже не рассматривал варианта, в котором Алексей мог приехать и уехать на машине. Неторопливость, обстоятельность и скромность или, точнее, презрение к комфорту отличали наставника, насколько помнил его ученик, всегда. Но Павла интересовало и еще кое-что: если Алексей не будет задержан возле дома и дойдет до Перово, это могло значить только одно: он или с бандитами, или с ментами, или, скорее всего, с Жорой. Не потому ли великан перестал уговаривать Павла сдаться ему, что знал о встрече с Алексеем?
Наставник появился ближе к десяти. Павел сразу узнал его силуэт. Алексей не размахивал руками, но шел, как всегда, легко, широко разворачивая носки. Сколько времени потратили его ученики, чтобы скопировать чуть подпрыгивающую походку? Принесло ли это хоть кому-нибудь пользу?
Павел отвернулся к витрине табачной лавки, надвинул на голову капюшон. Алексей прошел было мимо, но остановился за спиной ученика и негромко произнес:
– Никогда не поверю, что ты начал курить.
– Я не начал, – ответил, обернувшись, Павел.
Наставник нисколько не изменился, разве только стал чуть ниже ростом. Или это Павел вытянулся под метр девяносто?
– Молодец, – удовлетворенно кивнул Алексей и наклонил голову. – Что прячешь?
Павел отодвинул полу плаща.
– Пистолет? – поднял брови Алексей. – Ты меня огорчаешь, парень! Думаешь, я откажусь поговорить с тобой добровольно? Или я оставлял записку какому-то другому Павлу?
– Мало ли… – прищурился Павел и тут же лишился пистолета. Только что он был у него в руке, и вот его словно накрыла тень.
– СПС, – пробормотал Алексей, рассматривая оружие. – Пистолет Сердюкова. Девять миллиметров. Восемнадцать патронов. Не самый плохой вариант. Номер не спилен. Но ты из него, похоже, не выстрелил ни разу. К счастью.
Алексей выщелкнул обойму, швырнул ее в траву. Двумя или тремя движениями разобрал пистолет на части, что-то кинул в урну, что-то бросил на дорогу в лужу. Павел оглянулся. На улице было пустынно. Редкие прохожие стояли на противоположной стороне у здания метро, по Зеленому проспекту ползли мокрые машины.
– Вторая обойма, – протянул руку Алексей.
Павел швырнул обойму в кусты сам.
– Видишь, как все просто, – объяснил наставник. – Одной тяжестью меньше.
– Ага, – кивнул с досадой Павел. – Сняли соломинку со спины ослика.
– Ну ослик, значит, ослик, – прищурился Алексей. – Где говорить будем?
– Поехали, – кивнул на метро Павел.
– Поехали! – улыбнулся Алексей.
В метро они перекинулись лишь несколькими словами. Вагон был почти пуст. Алексей посматривал на Павла и продолжал улыбаться, а Павел все пытался разглядеть на его лице следы прошедших лет.
– Далеко? – спросил Алексей.
– Площадь Ильича, – ответил Павел. – По этой линии. Рядом. Там трактирчик до двадцати трех работает. Успеем. Я заказал столик.
– Что с руками? – кивнул на ссадины Алексей.
– Да так, – пожал плечами Павел. – Полевые условия. Машинка старенькая, радиатор тек. Пришлось взять радиатор от «десятки», переворачивать, приспосабливать. Можно сказать, на коленке.
– И ты считаешь, что это твое предназначение? – пустил улыбку в уголки глаз Алексей.
– Считать буду перед смертью, – медленно выговорил Павел. – Пока просто живу.
– Просто ли? – Алексей вышел из вагона, подождал, пока Павел повернет в нужную сторону, пошел за ним. Уже в трактире с сожалением вздохнул, смахнул с плеч капли дождя, провел рукой по коре дуба, который раскинул ветви посреди зала, улыбнулся.
– Нравится? – спросил Павел.
– Как тебе сказать… – пожал плечами Алексей, полистал меню, отложил его в сторону. – В общем, да, поскольку жизнь прекрасна. Но если приглядеться к частностям… Мне не заказывай. Если только чай. Ты чего хотел-то?
– А вы? – Павел кивнул официантке. – Два чая. Блинчики. Вы же оставили записку, я не напрашивался на встречу.
– Не напрашивался бы, так и записку бы не нашел, – парировал Алексей.
– От чего вы меня избавляли? – подался вперед Павел. – Вот это зачем?
Он соединил пальцы, нахмурил лоб.
– Здрасте – приехали! – развел руками Алексей. – Аутотренинг. Дорогой мой, у тебя не все в порядке с нервной системой. Вероятно, внутричерепное давление, нарушение тактильных реакций. Удивительного ничего нет, сейчас так вообще каждый ребенок несет в себе набор дефектов. Но все поправимо. Тебя мне удалось поправить. Почти поправить. Будешь умнее – вообще забудешь о том, что в ушах иногда звенит.