Карантин
Шрифт:
– Я поставлю чайник! – вскочила на ноги Маша и уже из кухни закричала: – А конфеты у дяди Димы есть?
– Должны быть, – откликнулся Павел. – Непременно должны! Все, что найдешь, – твое. Только смотри, чтобы они были без коньяка внутри. И без водки! Почему так рано?
– Для меня не рано. – Девушка гремела на кухне чашками. – Мамка гоняет по утрам на пробежку. И дядя Дима сказал: кто рано встает, тому Бог подает. Он такой забавный!
– Интересно, – пробормотал Павел, – какими глазами смотрит этот дядька на тебя, Маша.
Он сунул голову под кран, быстро смыл остатки сна и с сожалением взглянул на душевую кабинку. Ох, как бы она ему сейчас не помешала! Но какое-то нехорошее чувство подсказывало, что следует поторопиться. Однако что бы такое могло случиться, чтобы он не почистил зубы?
– Можно? – В дверной щели показалось лицо Маши, перемазанное шоколадом. – Там звонят.
Павел оказался в коридоре мгновенно. Звонок у Дюкова был под стать его квартире. Над дверью мигала красная лампочка, и нежный женский голос томно повторял из динамика: «Динь-динь, я пришла. Динь-динь, я…»
– Вы кого-то ждете? – прошептала Маша.
– Я и тебя не ждал, – ответил Павел, приникая к глазку. – А ты почему шепчешь?
В коридоре пока никого не было.
– Мало ли, – пожала она плечами. – Дядя Дима Дюков всех так боится в последние дни! Чуть ли зубами не стучит от страха! Но каждое утро выходит из дому по делам, а возвращается всегда в другой одежде. Какие-то следы заметает. Мама говорит, что он хочет улететь в Америку, но боится самолетов. Думает уехать в Украину и оттуда лететь. В Украине самолеты другие?
Павел выглянул в коридор. За дверью тамбура стояла томительная тишина. Наконец кто-то застучал кулаком в дверь.
– Девочка! – послышался знакомый голос. – Милиция! Открой дверь! Мы знаем, что ты в квартире!
– Вот. – Маша щелкнула кнопкой, и Павел увидел на крохотном мониторе гостей. У двери стоял Бабич. Его сопровождали трое милиционеров с автоматами на плечах. За ними застыли двое зевающих верзил из «БМВ». В руках у одного из них была болгарка.
– Открывать? – спросила Маша.
– Ни в коем случае! – метнулся в комнату Павел. – Время потянуть можешь?
– Могу, – твердо кивнула девочка. – А вы меня потом спасете от этих дядей?
– Если дверь не откроешь, спасу непременно! – откликнулся Павел.
Ему потребовалось полминуты. Сумки были собраны с вечера, оставалось только выплюнуть зубную пасту, натянуть ботинки, бейсболку и ветровку. Еще полминуты Павел ловил тезку, который вдруг отказался покидать уютную квартирку, но все-таки был пойман и засунут в клетку вместе с куском копченой колбасы, в которую зверь тут же с урчанием и вцепился.
– Прости, брат Дюков, что не убрал за собой постель, – с сожалением вздохнул Павел и вышел в коридор.
– А вы правда дядя милиционер? – попискивала в дверь Маша. – А то папа Дима не велел никому открывать, тем более милиционерам. Они самые опасные!
– Я не опасный милиционер! – надрывался с той стороны Бабич.
– А как я могу проверить, что вы не опасный? – гундосила Маша.
– Ну елки-палки! – с раздражением глотал матюги Бабич.
Павел присел возле одной из соседских дверей. Замок был несложным. Хватило кривого гвоздя и десяти секунд, чтобы дверь открылась.
– Позвонить, – прошептал Павел Маше.
– Я сейчас папе позвоню и спрошу, открывать вам или нет! – пропищала девчонка в дверь.
– Ты ему скажи, что у нас болгарка и через минуту мы будем вскрывать его гнездышко, как консерву! – заорал Бабич.
– Тихо! – процедил Павел, подталкивая девчонку в чужую квартиру. – Что, и вправду папа?
– Нет, – вздохнула Маша. – Но Дюков хороший. Жалко, что слабохарактерный. Из него получился бы папка. Мамка его любит.
– А из меня? – поинтересовался Павел, оглядываясь. Квартира была уже явно куплена, но ремонт еще не начинался, хотя и плитка, и ламинат лежали на бетонной стяжке штабелями. К счастью, на окнах решеток пока не было.
– Из тебя? – Девчонка случайно перешла на «ты», но тут же поправилась, прыснула и прищурилась. – Не-а! Точнее, получится, но не папка. Точнее, для меня не папка!
– Ты что? – нахмурился Павел, ставя на подоконник клетку с урчащим зверем. – Совсем не боишься опасных милиционеров?
– С вами – совсем! – заискрилась в улыбке Маша.
– Ну хоть какая-то от меня польза, – пробурчал Павел и спрыгнул с подоконника в бурьян. Напротив строился следующий дом, мусор и грязь отсекал кривой забор, но парой десятков метров между забором и домом безраздельно владели крапива и лебеда.
– Прыгай! – приказал Павел девчонке, поймав клетку с котом, который продолжал вгрызаться в колбасу даже в полете.
– Сейчас. – Она скорчилась на подоконнике. – Окно закрою за собой.
Миновав два десятка лоджий по бетонной отмостке, Павел выглянул из-за угла – наряд не был выставлен и здесь. Зато у подъезда Дюкова стояли три милицейских машины и курили с десяток бойцов в шлемах и бронежилетах. Маша коснулась пальцами его запястья:
– Я правда совсем не боюсь, но можно, чтобы мне совсем-совсем-совсем не бояться, я буду вас за руку держать?
32
С девчонками Павлу повезло. Или, точнее, повезло с одной девчонкой, которую звали Мариной и которая оказалась в их институтской группе единственной. На самом деле в мальчиковой команде числились еще две девчонки, но одна из них пробивалась через автомобильные науки, не обращая внимания ни на что и ни на кого, а другая – Лиза – имела крепкие плечи, громовой голос и сама посматривала больше на Марину, а с ребятами предпочитала выпить водки и перекинуться в карты. В свою очередь Марина на Лизу не обращала никакого внимания, отношения с одногруппниками поддерживала ровные, да и училась ровно: прогуливала каждую третью пару – не чаще, зачеты сдавала со стандартной задержкой, задолженностей имела не больше, чем у других. Даже то, что ее, в сущности, мало интересовали машины, тем более – их двигатели и подвески, ничем не выделяло Марину из числа других студентов. Выделялась она лишь двумя особенностями. Во-первых, она была по-настоящему красива, а во-вторых, умна.