Каратель
Шрифт:
Она отшвырнула сигарету и легла рядом с Тарановым, прижалась грудью и поцеловала в губы…
Потом они купались в Волхове - обнаженные, счастливые. И была иллюзия, что все последние события - сон.
В путь они тронулись в девять часов, когда транспорта стало заметно больше. За рулем сидела Светлана, и это было правильно - в Малой Више-ре их тормознул гаишник, но к Ивану интереса не проявил. И так все ясно: мужик явно поддатый, потому и посадил за руль женщину… А вот если бы он проверил "права" у Ивана, то был бы конфуз. Даже в паспорте Таранов не очень-то походил на Грибачева, а в "правах" это несходство явно бросалось в глаза.
– Знал бы ты, Ваня, как я перепугалась, - сказала Светлана, когда "жигуленок" ГИБДД остался сзади. Иван улыбнулся.
– Чего ты дыбишься, Ванька? А? Как мы вообще дальше жить будем?
– Хороший вопрос, - сказал Таранов.
– Я очень надеюсь, что жить мы будем счастливо и долго.
– Я тоже. Но… наше положение…
– Оно не так уж безнадежно, Светланка. Да, всю оставшуюся жизнь мне придется прожить с чужими документами. Это совсем не греет душу, но это свершившийся факт, и его придется признать, как данность… Но там (Иван ткнул пальцем за спину, на заднее сиденье) лежит миллион долларов. С этими деньгами мы сможем обосноваться в любом месте. Мы купим дом, ты родишь мне ребенка, и мы заживем счастливо.
– Но ведь тебя ищут, Иван.
– Менты? Это несерьезно, Светлана. Это формальность… в розыске числятся тысячи человек. Ни один мент не может держать в голове столько ориентировок. На нелегальном положении можно прожить всю жизнь. При наличии надежных документов.
– Где же мы возьмем эти документы?
– Через два дня Айболит вернется из командировки. Я позвоню, и Валька поможет. Но какое-то время придется посидеть в глуши… ты ведь еще ни разу не была со мной на Городно. Там хорошо, тебе понравится.
– Ты, - сказала Светлана, - ты действительно… Она умолкла, и Таранов спросил:
– Что я "действительно"?
– Ты действительно хочешь ребенка? Иван посмотрел на нее сбоку и произнес:
– Да, я очень хочу девочку, похожую на тебя.
Дорога ныряла вверх-вниз, вверх-вниз, петляла, гудели упруго колеса на асфальте, и каждый оборот колес уносил их все дальше от Петербурга…
Ситуация складывалась так, что "пострадавшими" оказались почти все участники цепочки, по которой героин должен был уйти на Запад. Но в наихудшем положении оказались вор Козырь и милицейский генерал Гаврюшенко. Невольно и совершенно неожиданно для себя они оказались крайними.
Ни высокое звание вора, ни генеральские погоны Гаврюшенко ничего не стоили в этой ситуации. Всем были памятны убийства криминальных королей и госчиновников высочайшего уровня… как правило, они оставались нераскрытыми.
И если Козырь в силу своей судьбы и ремесла был привычен к риску, то генерал-майор МВД уже давно забыл, что это такое.
Сто килограммов пропавшего героина обладают силой атомной бомбы. И вор, и генерал МВД отдавали себе отчет, что если героин не будет найден, взрыв героиновой "бомбы" - неслышный и невидимый - уничтожит их обоих.
Утром Козырь все-таки встретился с Гаврюшенко. Разговор получился тяжелый, неприятный для обоих, но, в целом, спокойный - первые эмоции улеглись, и обе стороны осознали, что нужно сотрудничать. Иначе товар не вернуть.
– Ладно, - буркнул генерал, - что собираешься делать?
– Полечу в Ленинград, будем разбираться на месте… У меня там человечек есть. Толковый. Думаю, найдем концы.
– Что необходимо от меня?
– спросил генерал.
– Хорошо бы иметь подпорку в ленинградской уголовке.
– Будет тебе подпорка… Я позвоню в Питер, потолкую с людьми - помогут. Но учти, Козырь, времени у тебя мало. Люди за рубежом деньги вложили, нервничают. Уверен, что справишься?
– Человек предполагает, а Господь располагает, - ответил вор. Генерал несколько секунд думал, потом сказал:
– Вот что, Владимир Дмитрич, я тебе скажу: напортачили вы сильно. Ты даже не представляешь, насколько вы напортачили. Сделай все, что можешь… а я помогу. Ты когда летишь в Питер?
– Через два часа - самолет.
– Ну, в добрый путь, - генерал поднялся.
– Подожди-ка, Сергей Сергеич. Ты на пол-лимона-то меня нагрузил не по-божески - располовинь.
– Я подумаю, - ответил генерал и пошел по аллее парка. Козырь посмотрел ему вслед, сплюнул на землю.
К полудню Иван и Светлана приехали на Городно. Здесь, в полутора километрах от деревни Ерзовка, на хуторе лесника, у Таранова был дом. Дядя Саша и тетя Рая - лесник и его жена - Ивану были как родители… Настоящий их сын - Олег - служил вместе с Иваном и погиб в Африке. Старики не могли даже могилу его посетить - в Африке могила Олега Бабушкина.
Таранов не видел стариков с сентября прошлого года… Когда увидел - сжало сердце: сдали оба, постарели.
Псы дяди Саши враз Таранова узнали - закрутились рядом, завертели хвостами, а старик сперва Ивана не признал. Он вышел на крыльцо, приставил руку козырьком. Всмотрелся в Ивана, в Светлану, потом ахнул:
– Ванька!
– Я, отец… не ждал?
Таранов взбежал на крыльцо, обнял дядю Сашу. Из глаз старика выкатились две слезинки… Из дома вышла тетя Рая, обомлела. Потом обняла голову Ивана коричневыми натруженными руками - заплакала.
Председатель собрал своих людей на одной из трех съемных квартир, которыми пользовались в Москве. Он собрался сообщить, что "Караван" не дошел до пункта назначения… и уже никогда не дойдет.
Трое мужчин, которых вызвал Председатель, понимали сами, что случилось нечто экстраординарное - никогда еще Председатель не собирал их вместе… Трое и Председатель расположились в гостиной, обсуждали последние новости и ждали четвертого - Краба. Краб опаздывал.