Каратели
Шрифт:
– Твоя одежда в машине, - сухо, почти шепотом проговорил, будто боялся спугнуть неожиданным криком. А потом, как и обычно, веселое настроение взяло вверх, окрасило его речь сарказмом. Вновь улыбнулся, чем-то довольный.
– Извини не переодел, боялся увидеть тебя обнаженной и воспользоваться спящим состоянием.
Да уж... Я только развернулась в его сторону, поймала взгляд, насмешку. Его улыбка в миг опала, медленно исчезла, собеседник стал серьезнее.
Интересно, каково это трахать то, что считаешь тварью? Каково заставлять себя трогать эту тварь и более того доставлять ей удовольствие? Гектор настолько
Пока ужасные мысли не заставили произнести вопросы вслух, резко встала с прохладной лавки.
– Где машина?
Куртка достигала середины бедра и теперь безжалостный ветер стегал обнаженные ноги вплоть до белых носков и кроссовок.
– На обочине. Пойдем, - Гектор медленно распрямился, прокряхтел, изображая старца, у которого болит спина и ноги.
– Я одна!
– четко отрезала.
Всем видом Каратель продемонстрировал недовольство, злобно прищурился, изучая меня -- жалкого таракана, который посмел проползти мимо его прекрасного вида и издать нечленораздельный звук или раздражавший писк.
– Твою мать... да я пошутил, - сарказм хотя бы убрал из речи. Еще бы мат убрал. – Я не собирался тебя трогать.
– Это очевидно. Теперь, разумеется, нет смысла трогать. Машину открой!
– повторила для особенно сообразительного.
Каратель послушно выудил из кармана джинсов черный брелок с символом автомобиля. Поднял руку в направлении дороги и нажал на кнопку. Писк одной из машин возле обочины подсказал, где припарковался черный, знакомый внедорожник.
Я кивнула мыслям, расстегнула теплую, мужскую куртку и сбросила с себя, будто она ядовитая и, если я останусь в ней, определенно заимею раздражение на коже. Оставшись в футболке и джинсовых шортах, постаралась не задрожать от беспощадного ветра, от его буйных порывов. Мурашки мгновенно распространились по голове и устремились вниз по позвоночнику.
Гордо выпрямилась, чтобы состояние прошло не замеченным. Не глядя, швырнула куртку в грудь Гектору и было не важно, поймает или нет. Пусть упадет на грязный снег под ногами и испачкается.
Боковым зрением отметила, как Каратель поймал куртку, встал в насмешливую позу, вопрошая у неба о спасении. И на кой черт это небо послало ему меня?
Я тоже постоянно задавалась этим вопросом, почему святая земля оставила, не услышала молитвы, не спасла от врага?
Сил нет смотреть на Гектора, на его предательские длинные пальцы, которые гладили, трогали, порой прикасались, как к хрустальной статуе, а могли и сжать до синяков. А его губы то целовали исступленно, так словно вкуснее угощения не пробовали, то оставляли кровавые синяки на теле. Более противоречивого мужчины я не встречала.
Взять бы ластик и стереть мужские очертания из памяти, насмешливую улыбку, глаза. От воспоминаний почему-то сильно закололо в сердце. Я же не старая бабушка, а уже ныло в груди.
Я не люблю Гектора и не любила, его не за что любить. Просто хотелось спасти от взрыва, пожалела Карателя. Воскрешу любовь к Артему, ведь когда-то очень любила, каждую минуту думала о нем и сейчас необходимо просто вспомнить ту любовь.
– Эй! Эй!
– закричал в спину Гектор.
– А где благодарность? Где, мать твою, благодарность!? Я твою красивую попенцию спасал?! И твоих дружков сюда привел! Представляешь, как сложно провести через собственную охрану самую разыскиваемую...
Замолчал на полуслове: вспомнил, видимо, что по дороге передвигались редкие прохожие и могли услышать чистосердечное признание.
Он врал, всегда врал. Спасал пленников, а не меня. Я опять средство для лучшего достижения цели, для победы в войне с Клейменными.
На заднем сидении машины с трудом переоделась. Тонированные стекла скрывали, как я напяливала джинсы, закинув ноги на передние сидения. Было очень тесно для конечностей.
Куртку белую, пуховую даже нашел. Или купил. На острове у меня не осталось верхней одежды: зимнюю безрукавку с жучком я лично сожгла, а теплая куртка взорвана в здании Карателей.
Я застегнулась и уткнула нос в пушистый капюшон. Какой мягкий и миленький на ощупь!
А если Гектор позаимствовал куртку у очередной «девки»?
Чуть не выбросила пуховик там же в окно автомобиля, но запоздало принюхалась к воротнику. Если кто-то носил, значит, должно пахнуть духами или оставить специфический запах. Но благо, на милой курточке я не почувствовала признаков другой женщины. Укутанная теплом и славно накушавшаяся эмоциями почувствовала себя гораздо лучше и сильнее.
Усталость испарилась после принятия дозы страха. Я начинаю понемногу любить людей, что бы я без них делала.
– Таксс....- руки поставила на передние сиденья и изучила не затонированное лобовое стекло.
– А теперь можно попытаться сбежать!
На лавочке, где проснулась, Гектор не обнаружился, по тропинке враг тоже не гулял. Может быть в туалет пошел, здесь были общественные туалеты, мало ли приспичило.
Сама святая земля шептала сбежать от надзирателя.
Я же сейчас такая слабенькая, ноги еле волочу, зачем пленницу тщательно охранять? Да, Гектор?
Артем рассказал, где подвал, в котором предполагаемый лабиринт, ведущий в другие округа и мне нужно туда же.
С громко колотившимся сердцем я аккуратно открыла дверцу машины противоположную той, в которую залезла. Подальше от парка, где оставила Гектора. Пригнувшись к земле, выползла на дорогу, благо машин почти не было, улицы практически пустовали. Пригнулась, чтобы спрятаться за машиной и начала прикрывать дверцу. Как сердце не выскочило из горла не знаю, если Гектор словит на попытке бегства, обещал смерть! Пальцы в момент вспотели, несмотря на холодную погоду.
Но мне нужна свобода. Я выйду на свободу! Когда-нибудь выйду на свободу или перережу себе вены -- другого не дано. Я долго размышляла из-за чего могла бы пойти на суицид. Почти все подсказки закончены, значит приближался мой финал. Это единственный вариант из-за чего могла бы пустить кровь из вен — ради свободы.
Зажмурила глаза, пока тихонечко закрывала дверцу, чтобы не создать громкого звука. И не привлечь внимание Гектора, где бы он ни прятался.
– Куда-то собралась?
– приглушенно расслышала за спиной.
Вздрогнула от знакомого, насмешливого тона…
Щелк. Захлопнула дверцу, а палец забыла убрать. Прикусила нижнюю губу зубами, чтобы не закричать среди пустой улицы о своей боли и неаккуратности. Проклинала и людей -- уж не знаю, в чем они повинны -- и Карателя одного, конкретного. Подняла покрасневший указательный палец и осторожно подула на него. Дула и дула, прогоняя разряды молний, в глазах защипало от неприятного ощущения.