Каратила – третий раунд
Шрифт:
Следующим утром Гену неожиданно выпустили на волю, чем тот, кстати, был совершенно не удивлен, так как был он по жизни отнюдь не сиротой и за него было кому похлопотать. Многочисленные друзья предпринимателя и его партнеры по пивному бизнесу активно нажимали и щедро смазывали все тайные пружины весьма избирательного механизма российского правосудия. На прощание расчувствовавшийся Гена подарил своим сокамерникам по одеялу и оставил им все свои продукты.
– Да на хрена они мне после тюрьмы дома нужны, – остановил он Егора, который было стал его искренне
– Были бы бабки, а этого добра сейчас на любом рынке навалом, так что берите на память, для хороших пацанов не жалко…
Через полчаса, когда Гена с вещами уже покинул камеру, Витос с досадой сильно хлопнул себя ладонью по лбу:
– Во бляха-муха, как же я забыл- то!
– Чего забыл? – лениво глянул на него Егор, расслабленно лежавший на своей шконке.
– Да лоханулся я, как фраер дешевый, по всему было видно, что Генчика вот-вот должны будут выпустить, надо было заранее на волю маляву накатать, он бы ее занес кому надо. Как же я не допер-то, а? – Витос растроенно цыкнул выбитым зубом и покачал головой.
– Да и тебе бы можно было своей бабе весточку подать, что ты не бросил ее, а на киче паришься, глядишь бы, и она тебе сюда дачку закинула.
Упущенная возможность подать хоть какую-то весточку Лине расстроила Егора донельзя. Он ругал себя за то, что не дал ей своих координат, и теперь она не сможет ни позвонить, ни написать ему домой, чтобы узнать, что он уже давно выехал к ней в Москву. До этого Егор всегда звонил ей сам, и теперь его долгое молчание должно было ее напугать. Не получая от него долгое время никаких известий, она может даже подумать, что он ее бросил…
– Черт возьми, как же все неудачно складывается! – Егор в сердцах сильно ударил кулаком в стену, чтобы сильная физическая боль хоть на время заглушила его душевные терзания.
– Ладно, не парься, еще будет возможность цинкануть на волю, как там и что, – попытался успокоить его Витос.
Этим же вечером к ним в хату заселился десантник Степа, занявший шконку над шконкой Егора, а на следующий день к ним присоединился карманник Ганс, доведший число обитателей их камеры до полного комплекта.
– Слышь, Егор, а вот ты хоть и каратила и тренируешься тут постоянно, но я думаю, что тебе слабо будет выстоять против нашего десантуры.
Витос, который только что вчистую продулся в карты Гансу, искал для себя новых развлечений, а так как их список в камере был весьма ограничен, то он, предварительно пошептавшись все с тем же Гансом, решил устроить в хате нечто вроде гладиаторских состязаний.
Егор в это время, от нечего делать, зубрил английские слова по словарю, который ему разрешили оставить в сумке. В ответ на хитрую подначку Витоса он, мгновенно прокачав ситуацию, только усмехнулся.
– Ага.
– Нет, ты вот так не соскакивай с темы. Я так думаю, что хрен там какой каратист в махаче выстоит против советского десантника, – поддержал игру Витоса Ганс.
Легко скользнув
– Как ты думаешь, ты сделаешь в спарринге Каратилу или нет?
Степан перестал жевать, застенчиво улыбнулся и, посмотрев сначала на свои громадные кулаки, а потом на Егора, который значительно уступал ему по габаритам, вздохнул:
– Зашибу ведь. Я у нас в части пацанов с одного удара в грудак на жопу сажал. Как говориться – пробивал фанеру и делал скворечник, а по голове я не бил вовсе, потому что вообще убить боялся.
– Понял, Каратила! – весело загоготал Витос со своего места.
– Против лома нет приема, окромя другого лома. Чтобы остановить такого бычару, как Степа, его, наверное, нужно только по голове ломом огреть, да и то вряд ли поможет, у него там одна кость. Так что все твое каратэ это фигня полная, так только, шпану зачуханую у подъезда гонять.
– Ну почему же фигня, – Егор, уже понимая, что так просто от него теперь не отстанут, улыбнулся и отложил словарь в сторону.
– Предлагаю устроить маленькое соревнование. Сначала Степа ударит меня в пузо или в грудак, куда он захочет – на выбор, а потом я его ударю – кто выстоит, тот и выиграл.
– А давай! – сразу же загорелся Ганс и толкнул Степу локтем в бок.
– Ну че, десантура, давай, покажи класс. Лично я – в тебе уверен.
– Зашибу ведь… – с сомнением посмотрел Степа на Егора, с которым у него за короткое время, проведенное в камере, сложились вполне приятельские отношения.
– Давай, давай, ерунда все, я ведь сам это предложил, – подбодрил его Егор и, встав со шконки, вышел на центр камеры, заложив руки за спину и полностью открыв свой корпус.
– Давай, десантура, покажи нам, чему тебя в армии учили, – снова загоготал Витос.
Степа встал на ноги, с сомнением покачал головой, но желание отстоять честь российского десанта пересилило в нем жалость к приятелю, и он с размаху залепил Егору мощный удар правым кулаком точно в грудь. Тяжелый, словно отлитый из чугуна волосатый кулак гулко, как молот по наковальне, ударил прямо в центр груди напрягшегося каратиста. Тот принял удар на выдохе, отлетел чуть назад, но все же устоял на ногах. Степа удивленно захлопал глазами, на его памяти еще никто не оставался на ногах после подобного удара.
– Хорошо бьешь, – сделав еще один длинный выдох, сдавленно сказал Егор, с усилием массируя левой ладонью сильно ушибленную грудь.
– Здоровья в тебе просто не меряно. Становись, теперь моя очередь.
– Ну, Степа, блин, что же ты так фраернулся, я же на тебя поставил… – удивленно развел руками Ганс, от досады сбросив обычную для него маску невозмутимости.
Зато Витос, памятуя о случае, когда при нем Егора уже били в живот, весь лучился самодовольством. Проиграв Гансу в карты десять щелбанов, от которых у него до сих пор гудела голова, он теперь имел все шансы отыграться.