Караул под «ёлочкой»
Шрифт:
– Что-то я проголодался, мужики, - Тутов взглянул на часы.
– Э, ребята, до обеда-то осталось всего полчаса. Кто у нас сегодня дежурит по камбузу?
– Я дежурю, - Монарев прямо из-под потолка нырнул к правому борту станции и открыл откидную крышку стола.
– По очереди будем обедать, или все вместе поместимся?
– Давайте все вместе, - предложил Тутов.
– Кстати, ребята, а где Абдул?
– Батюшки светы, - Полинов хлопнул себя ладонью по лбу.
– У нас же эксперимент еще идет! Абдул сейчас в орбитальном отсеке на «Союзе»!
Он оттолкнулся от кожуха фотокамеры и, перебирая руками по фиксаторам на стенах, поплыл в переднюю часть станции.
Абдул Ахад Моуманд действительно расположился на небольшом диванчике в орбитальном отсеке и сосредоточенно листал журнал с полетной документацией.
– Ну, ты тут как?
– осведомился Полинов, показавшись в отверстии переходного люка.
– Снял показания?
По условиям эксперимента «Лабиринт» они с Абдулом поочередно изучали координацию передвижений в условиях невесомости. Для этого на тело космонавта одевалось штук десять медицинских датчиков, и в пустом орбитальном отсеке корабля он должен был оценивать свое положение в пространстве.
– Показания снял, даже дважды, - радостно сообщил Моуманд.
– И результаты записал. А вот с изменениями в методике следующего эксперимента что-то никак не разберусь...
– Давай этим после обеда займемся, - предложил Полинов, закрывая полетный журнал.
– Мы с тобой и так сегодня идем с опережением программы.
Они закрыли люк в транспортный корабль и вернулись в базовый блок орбитальной станции.
К их появлению Монарев успел достать из холодильника на левом борту бытовой зоны пять комплектов пищевых концентратов для обеда, заправить пакетики с супом водой и установить их в электроподогреватели на столе.
– Пять минут - и все будет готово, - подмигнул он Полинову.
– Медицина может снимать пробу.
– Медицина дает общее добро, - врач повелительно взмахнул рукой.
– Мышей на вашей кухне, слава Богу, не водится, мух и тараканов тоже.
Когда пакеты с первым блюдом подогрелись, космонавты расположились вокруг обеденного стола.
– Что у нас по программе после обеда?
– осведомился Тутов, вскрывая пакет с супом.
– Работы выше крыши, - Муса отправил в рот квадратный брикетик хлеба.
– Мы с тобой, Вов, займемся фотометрией атмосферы.
– У нас с Абдулом продолжение «Лабиринта», -Полинов кивнул в сторону служебной зоны.
– Будем по очереди крутиться, как белки в колесе.
– А я, пожалуй, займусь демонтажем ложементов в «Союзе», - позевывая, сообщил Лахов.
– Вот время летит! Кажется, что только вчера прилетели, а послезавтра уже обратно, домой!
– Почту только с собой взять не забудьте, -напомнил Тутов.
– У моего отца в следующую пятницу, девятого сентября, день рождения. Я поздравительную открыточку написал. Хочу, чтобы как раз к девятому числу и дошла.
– Обязательно дойдет, - заверил Лахов.
– Авиапочта сколько дней идет? Трое суток? Ну, вот считай... Во вторник утром мы с Абдулом будем уже на Земле, и я
сразу же передам твою открытку встречающей смене. К пятнице как раз и дойдет!
Лахов и предположить не мог, какой неприятнейший сюрприз ждет их с Моумандом утром во вторник во время посадки космического корабля...
26.
3 сентября 1988 года.
Космодром Байконур, Ленинск.
Военный госпиталь воинской части 11284.
Макарьева привезли в госпиталь еще до полудня. В отделении травматологии Антону аккуратно выбрили волосы вокруг раны на левой части затылка и уложили на кушетку в перевязочной комнате.
Спустя несколько минут в перевязочную торопливо вошел одетый в белый халат плотный седовласый мужчина лет пятидесяти с крупным холеным лицом. Он властным голосом велел Макарьеву перевернуться на живот, внимательно осмотрел все еще сочившуюся кровью ссадину.
– Ну, хирургического вмешательства, к счастью, не потребуется. Полина, окликнул он возившуюся со шприцами медсестру, - будьте добры, сделайте молодому человеку перевязочку. Пожалуй, будет достаточно обыкновенного ватного тампона и пластыря.
Доктор, мурлыча под нос какой-то песенный мотивчик из репертуара Аллы Пугачевой, прошелся по комнате к окну и выглянул наружу. Оперся рукой о подоконник и повернулся к лежавшему на животе Макарьеву:
– А вы, товарищ лейтенант, можете перевернуться на спину. Или на бок - это уж как вам удобнее. Кстати, эта стройная черноволосая дама, сидящая сейчас на лавочке под окном, наверное, ваша подруга?
– Э... Да, - буркнул Макарьев, неловко поворачиваясь на бок. Он догадался, что речь идет об Ульяне.
– Бестия, - со смешком восхищенно произнес доктор и перевел взгляд на медсестру:
– Представляете, Полина, минут десять назад провожу я совещание отделения в своем кабинете. И вдруг распахивается дверь и в дверном проеме появляется... Нет, не девушка! Появляется черноволосая амазонка и прямо с порога голосом, не терпящим никаких возражений, требует, чтобы весь присутствующий на совещании личный состав нашего травматологического отделения немедленно спустился на первый этаж и оказал срочную медицинскую помощь некоему героическому лейтенанту, которого только что доставили в приемный покой! При этом голубые глаза этой девицы, Поля, - хотите - верьте, хотите - нет, - излучают нечто такое, что мои хирурги все как один покорно вскакивают со стульев с явным намерением бежать за этой маячащей в проеме двери барышней, чтобы спасти ее кавалера!
Медсестра Полина весело прыснула, прикрывая ладонью рот, и выглянула в окно, видимо, желая лично убедиться в существовании амазонки.
– Мало того, - продолжал доктор, едва сдерживаясь, чтобы самому не рассмеяться, - я сам, как шестнадцатилетний мальчишка, чуть ли не вприпрыжку выбегаю из-за стола и, перескакивая по лестнице через две ступеньки, бегу сюда к вам!
Он больше не мог сдерживаться и захохотал. Полина тоже засмеялась, смешно морща курносый носик. Макарьев почувствовал, что его лицо заливает краска.