Караул устал
Шрифт:
Здесь, в Замке, тоже с электроэнергией порядок. Ещё в стародавние времена не поскупились, в дореволюционные. Но в подвал нужно было тянуть кабели, позволяющие подключать мощные лампы, и это было делом Миханева. А он испугался мокриц.
Меня попросили оценить состояние Миханева — нет ли белой горячки?
Нет. Белой горячки нет. Однозначно.
Тогда что?
Ну, мало ли что. Всякое бывает. Фантазия разыгралась. Или игра теней. Или кошки, да-да, обыкновенные кошки. Не знаю. Но не белая горячка.
И вот теперь вся операторская группа составляет компанию электрику.
Дошли до колодца, стали расставлять аппаратуру. Дело это долгое, непростое, лишние люди не приветствуются, и я вернулся наверх.
Свои заботы у меня. Не тяжелые, скорее, приятные, но — заботы.
Еду в пионерский лагерь «Искра», соседнего, Березовского района. Двадцать пять километров, для «Дровосека» пустяк. Хотя дождик немного и подмочил дорогу.
Ми и Фа остались в Сосновке, с бабушками. В пионерлагерь их брать не стоит — и утомительно для них, и велика разница в возрасте.
Успеется.
И вот я еду из Каборановска просёлочной дорогой, вокруг благолепие, всё цветёт и растёт, природа дождиком умылась и посвежела, птички летают, бабочки порхают, мотор работает тихо и ровно, что ещё нужно?
В пионерском лагере приняли меня на ура. Накормили с дороги, показали Ленинскую комнату, лагерную библиотечку, а потом, когда у ребятишек закончился тихий час, началась встреча с чемпионом. Чемпион — это я. На скамейках у эстрады расселись три сотни детей, да ещё персонал. Интересно же: настоящий живой Чижик. Бывал за границей, играл с Фишером!
Я не подвёл.
Рассказывал не столько о шахматах, столько о разных городах и странах. Ведь интересно: как живут, где живут, это вам не «Клуб кинопутешественников», тут человек не по телевизору был в Америке, его спросить можно.
И спрашивали.
По мере сил отвечал. Не скрывал, что за дни, что я был за рубежом, можно увидеть лишь то, что мне хотят показать. Витрину Америки, витрину Франции, витрину Великобритании. А на витрине как?
— А на витрине, — поднял руку пионер, — всё красиво, и всё неправда.
Персонал, особенно педагогический, одобрительно закивал: правильно думает пионер.
— Взять хоть наш гастроном, — продолжил пионер. — На витрине колбасы, окорока, персики-винограды, а внутри народ смотрит, а колбасы-то нет. И персиков нет, и винограда. Из картона продукты на витрине.
Персонал заволновался.
— А какой же ей быть, витринной колбасе? — удивился я. — Настоящие продукты следует хранить в холодильных шкафах и специальных холодильных витринах. А в тех, что на улицу глядят — только муляжи. Иначе испортится, а это не по-хозяйски.
— Все равно её нет, колбасы, — набычился пионер.
— Правда? Вот ты, ты когда ел колбасу в последний раз?
— Я?
— Сегодня на обед сардельки были, — зашумели остальные.
— Ну, сардельки — это не совсем колбаса, — перешел в защиту пионер.
— Колбасное изделие, — сказал я. — Термически обработанное, то есть сваренное перед едой. То, что нужно. В Америке любят сардельки, а ещё больше — сосиски. Прямо на улице продают: сосиска в тесте, смазанная горчицей или кетчупом. Называется
Стали спрашивать, что такое кетчуп, и почему хот дог.
Объяснил.
И стал рассказывать о причудах повседневной жизни американцев. О кинотеатрах, в которых смотрят кино прямо из автомобилей. О самих автомобилях, без которых американцу и жизнь не мила, о толстых, в тридцать страниц, газетах, о мыльных операх, о симфонических оркестрах в небольших городах, о школьных библиотеках, где ученикам выдают учебники — бесплатно. А потом забирают.
— А книги в Америке продаются?
— Продаются. Дорого.
— А наши книги есть? Советские? Или хотя бы дореволюционные?
— Есть, но мало. Скажите, кто из вас читал «Приключения Тома Сойера»?
Подняли руки все. Или почти все.
— А о Фениморе Купере слышали?
— Конечно. Следопыт и Чингачгук.
— А каких ещё американских писателей вы знаете?
Стали называть Джека Лондона, Майна Рида, Азимова…
— Вот. А я как-то зашёл в американскую школу, пригласили поговорить с учениками. Примерно вашего возраста. И спросил, кого из русских или советских писателей они читали. Оказалось — никого. В программе, говорят, нет.
— А без программы? Не читают?
— Почему не читают, читают. Но они просто не знают о советских книгах. Рекламы нет. А без рекламы американцы как в лесу без компаса. Кто им, американским школьникам, расскажет об Аркадии Гайдаре или Льве Кассиле?
— А почему нет рекламы?
— Американцам наши книги рекламировать не с руки. Они своё рекламируют, американское.
— А что тогда читают в Америке?
— Школьники? То, что входит в программу. А вне программы — книги про шпионов, про индейцев, фантастику всякую. Комиксы любят — это где сплошь картинки, ну, как в «Весёлых Картинках»
— Фантастику мы тоже любим. И про шпионов.
— Это хорошо. Вы же знаете журнал «Поиск»?
— Конечно. Родители выписывают.
— Вот там и фантастика, и про шпионов, и вообще много интересного. А скоро будет подписка на новую «Библиотеку современной фантастики» — читайте на здоровье. Но не забывайте Гоголя.
— Вий — это здорово, — сказала юная пионерка.
Подошли к главному.
— Значит, чтобы повидать заграницу, следует становиться шахматистом?
— Нет. Чтобы повидать мир — и нашу страну, и другие страны, — нужно быть хорошим работником. Шофёром или бульдозеристом, инженером или врачом, строителем или агрономом. Социализм шагает по планете, братским странам на всех континентах требуются наши специалисты. Вот прямо сейчас в далекой Ливии врачами работают мои друзья-однокурсники, те, с кем я много лет учился в нашем медицинском институте имени Николая Ниловича Бурденко. А тысячи наших советских людей строят те самые марсианские каналы, которые сделают пустыню Сахару цветущим садом. Наши люди работали и работают во Вьетнаме, Анголе, Кубе. Думаю, когда вам исполнится лет по… ну, пусть по тридцать-сорок, для вас найдется работа и в Париже, и в Нью-Йорке, и где угодно! И потому, если вы хотите быть нужными — учитесь! Учитесь хорошо! И налегайте…