Карельский блицкриг
Шрифт:
Оставшаяся в гордом одиночестве тридцать четверка попыталась продолжить бой, но высокое начальство, напуганное таким развитием событий, отдало приказ машине немедленно возвращаться. За каждый танк оно персонально отвечало перед Москвой и потому не захотело рисковать.
Атака же танками прорыва не принесло ожидаемого успеха. Засевшие в дотах финны огнем своих орудий смогли уничтожить семь Т-28 и продвижение пехоты вглубь вражеской обороны благополучно захлебнулась.
Единственным успехом этого дня стало отражение контратак противника, пытавшегося вернуть себе утраченные траншеи. Огнем танков и минометов, советские пехотинцы отразили две атаки финнов, нанеся им серьезные потери.
Раздраженный Мерецков приказал артиллеристам сравнять с землей укрепления противника, отправив им в помощь ещё одну гаубичную батарею. Благодаря этому, к концу следующего дня советским артиллеристам удалось разгромить все доты передовой линии врага. Казалось, что дорога к долгожданной победе открыта, однако находившийся на задней линии обороны дот 'миллионик' оказался камнем преткновения на пути советской пехоты. Его пулеметы работали исправно, а рельеф местности не позволял красноармейцам обойти злополучный дот.
Видя бедственное положение пехотинцев, командир гаубичного дивизиона предложил пойти на риск и для уничтожения дота предложил пойти на риск и выставить орудия на прямую наводку, но командарм не поддержал это предложение. Вместо него, он ввел в дело свой главный артиллерийский резерв в виде батареи 280мм мортир.
Спешно доставленные на передовую, они весь день утюжили 'миллионик' и его окрестности своими мощными снарядами, но всего что они смогли добиться - это уничтожить западный капонир дота.
Неизвестно сколько времени пришлось бы потратить на окончательного прорыва финской обороны, но к началу четвертого дня финны оставили свои позиции, в связи с прорывом советских войск в районе Лядхе.
Определенное как место вспомогательного удара, это направление по замыслу командарма Мерецкова должно было приковать к себе внимание финнов и тем самым помочь войскам, наступающим на Суммы.
Желая иметь полную свободу рук для принятия важных решений, Кирилл Афанасьевич возложил всю ответственность за проведение наступления под Лядхе на комдива Рокоссовского.
– Тимошенко прислал его помогать нам, вот пусть и помогает, оттягивая на себя силы финнов. Чем лучше он это сделает, тем легче будет наступать нам здесь - пояснил командарм свою задумку начштабу и тот полностью согласился.
– Пусть покажет, как нужно воевать не числом, а умением - усмехнулся он, выделяя бывшему заключенному силы и средства для штурма вражеских укреплений.
Оба командира были уверенны, что Рокоссовский не добьется успеха, однако комдив утер им носы. Имея гораздо меньше артиллерии и живой силы, он за два дня боев, прорвал главную линию обороны противника.
Пока комиссары и агитаторы вели разъяснительную работу с рядовым составом, в штабе дивизии состоялось совещание под председательством Рокоссовского. На него были приглашены командиры полков и соединений, которым предстояло штурмовать укрепления финнов.
Получив приказ явиться на совещание, комполка Телегин взял с собой Любавина. Хотя он неделю назад сдал батальон майору Малькову и был как бы ни у дел, комполка настоял на его присутствии.
– Ты лучше всех нас знаешь на деле обстановку вокруг этого проклятого 'миллионика' - заявил Телегин и его слова полностью соответствовали действительности. За все время своего нахождения на передовой, Любавин изучил передний край обороны противника как свои пять пальцев.
Не ограничиваясь только одним наблюдением, он настоял на проведение глубокой разведки, которая дала, свои плоды. При этом Василий пошел в разрез с рекомендациями штаба отправлять за линию фронта разведгруппу численностью не меньше пятнадцати - двадцати человек.
– Десять - двенадцать человек много шуму наделают в лесу, а уж пятнадцать и подавно. Финны их обязательно засекут, а вот пять человек, наверняка смогут тихо пройти - советовали Любавины бывалые охотники и старший лейтенант прислушался к их советам.
Как следствие принятого им решения, за все время походов в тыл противника, у разведчиков было всего одно боестолкновение с финнами. Тогда как другие разведгруппы соседей, вели бои с вражескими солдатами с завидной регулярностью.
После того, как командир дивизии полковник Дынин довел до командиров приказ командующего армии о наступлении, Рокоссовский предложил командирам высказываться о том, как правильнее следует использовать артиллерию. Вести огонь с закрытых позиций или выкатить орудия напрямую наводку и сразу возникли споры.
Гаубичные батареи уже семь дней исправно кромсали финскую передовую и, наблюдая за разрывами снарядов, многие командиры считали, что оборона противника доживает свои последние дни.
– Да, там уже живого места не осталось! Наверняка уже все подчистую снесено вместе с этим чертовым 'миллиоником'!
– раздались голоса сторонников ведения огня с закрытых позиций, и их было подавляющее большинство.
– Правильно, товарищи, - поддержал их Дынин.
– Наши славные артиллеристы своим огнем, несомненно, в пух, и прах разбили доты противника. А если что у финнов и уцелело, то за оставшееся время полностью и окончательно их добьют. Гаубицы товарища Дерягина сделали свое дело, остальное за пехотой.
Полковник повернулся к Рокоссовскому, полностью уверенный в том, что вопрос об артиллерии закрыт, но у комдива было иное мнение. Он хотел услышать не решение коллективного собрания, а мнение командиров воинских подразделений.
– Следуя старой военной традиции, я предлагаю каждому из присутствующих высказать свое видение вопроса и по возможности обосновать его. Первым, должен говорить самый младший по званию командир - сказал комдив и этим человеком оказался Любавин.
– Я предлагаю вести огонь по дотам врага прямой наводкой, - предложил Василий и от его слов Дынин скривился, как будто ему в рот попало, что-то кислое.